Александр Бухтояров - Психоэкология реальности. Русское бардо (СИ)

Но есть что-то еще, что не дает развиться астральной суете, благодаря чему обретается внутренняя торжественность. Это что-то становится видимым лишь после погасания огня страха. Это что-то — Смыслы.

Глава 4. Смыслы в Бардо

После открытия В.В. Налимовым «семантического вакуума» [12] со смыслами стали носиться как с козырьком, который надо куда-то пришить. И пришили вместо фуражки прямо ко лбу.

Когда мой сынишка был маленьким, он понимал красоту в одежде как наличие галстука. И натягивал его поверх любой одежды.

Так смыслы оказались везде — где нужно и где не нужно. То их наличие приписывалось даже элементарной частице. То, наоборот, электрон становился следствием смыслов.

В обыденном сознании всегда таится необычное. У человека в норме должен быть такой уголок, где он мог бы отдохнуть мыслью. Лет пять назад я приобрел дачу и раз пять на ней был. Но мысль об отдыхе на даче греет душу ежедневно. Смыслы — это то, что греет нас, то, что удерживает в жизни при всевозможных потрясениях. И в этом смысле смысл есть причина Бытия. В своей совокупности они составляют Тело смыслов, которое можно с тем же успехом назвать Телом Причинности (Каузальным телом).

Пока Тело проходит Бардо — смыслы остаются недвижимы. Смерть в астрале их слегка колышет. Но истинная работа в «причине» начинается после преодоления «кипящих» точек.

И тогда понимается, что смысловая смерть — это вообще не смерть, а всего лишь прихождение к сути.

Ранее здесь же мы с вами отмечали, что смыслам «повезло» в том плане, что их оказалось возможным «пощупать» как электрическую реакцию мозга на слово [И.В. Смирнов, 1995].

Соединив идею В.В. Налимова с экспериментами И.В. Смирнова, я со свойственной магам бесцеремонностью построил графики распределения смыслов.

Это позволило выяснить целых три вида смысловой смерти:

— Фанатическое вырождение смыслового поля.

— Смерть от ясности (утрата динамики смыслов).

3. Смерть от однообразия (придание всем смыслам равного единице «веса» или «нирвантическое» вырождение смыслового поля).

Причем смысловым вырожденцем можно стать вне зависимости от жизнеспособности других тел. Стать можно, но понять, что это так, в обыденном сознании практически не удается. Так как это тело никак не обнаруживает себя на фоне физических и эмоциональных яркостей.

Бывает, что человек живет в преданности телесному, строит дворцы и завоевывает народы. Но похоронить себя завещает, как Александр Македонский, с торчащими из гроба руками, чтобы все видели: на тот свет ничего не унесешь.

С развитием Бардо, очищением телесного и эмоционального планов человек погружается в стадию перепрочтения смыслов своего Бытия. Для того, чтобы это почувствовать, надо умирать не спеша. Тогда «тень» надвигается снизу, отрезая от тела смыслов (представьте это на графике) все больше и больше площади.

Это и есть действительный, а не гипотетический Страшный Суд. Все становится на свое истинное место. И метод такой постановки прост как мычание.

Стоя один на один перед лицом смерти, погружаясь в нее, человек как бы сбрасывает балласт с падающего воздушного шара. Сначала за борт летит балласт материальных привязок. Потом начинается очередь того, что нужнее. Затем встает вопрос: кого из двоих сбрасывать — вас самого или жену, родителей, детей? Естественно, что речь идет не о телах физических, а о смысловых привязанностях, предопределенностях. Начинается Праздник Жертвы. И оказывается, что отрезать собственную ногу и сбросить ее куда легче, чем, например, отказаться от звона лесного ручья.

— Фрагмент в обыденном:

Мы медитировали на краю высокой пропасти. Тема была такая: что ты готов принести в жертву ради постижения Бога?

После психотренинга поспрашивали друг друга, что он принес в жертву, мысленно сбросив в пропасть. Оказалось, что самой богатой «жертвой» была шубка. Остальные отдали то, что и так надо было нести на мусорку.

— Фрагмент в ИСС. Вариант:

Тень неугомонно движется снизу. Оказывается, что материальное отпадает первым, еще когда работает логика. Любимые машина, дача, дом исчезают из реальности, как будто их и не было. Позднее исчезает сожаление, что они исчезли. И — удивительное дело! Оказывается, что вы жили «вещами» куда более дорогими, куда более ценными, но как раз о них-то думали крайне редко, если вообще думали. Неожиданно выясняется подлинная цена вещей и поступков, подоплека чувств. Исчезают нагромождения оправданий и самооправданий, которые мы старательно, как крепостные стены, воздвигаем вокруг каждого поступка.

Вспоминается совершенно забытая встреча у друзей — незамеченная тогда мысль, которая и была истинным предательством. И вот что осталось. От дачи — пение скворца, от машины — пьянка в гараже, от дома — момент возвращения из странствий. От Вселенной — чувство, что она когда-то была еще.

Надо же: все оставшееся — совершенно невесомые, нереальные, как казалось когда-то, вещи — на деле оказывается подлинно реальным. И когда приходит время «сбросить» и их, наступает такое страдание, которое даже адским назвать слабо.

Вселенная повисает на плече вашего ребенка. Ярко, как магниевая вспышка, меня освещает Любовь, блик которой так и остается на мне, уходящем в НИКУДА.

Глава 5. Мистическая смерть (фрагмент в ИСС)

Вот оно — доподлинное, необоримое — Момент истины, уничтожающий саму истину. Что твоя личная смерть?

Что смерть твоих чувств, тела и даже смыслов? Это только твоя смерть. И что эти копошения с писком в темных углах, которым занимаются люди?

Все это и все они уже давно погребены. Я проваливаюсь в пропасть, у которой нет дна. Когда-то меня угнетало подозрение об иллюзорности мира. Это казалось жестоким обманом. Потом оказалось, что эти иллюзии и есть Реальность.

Но наступило Иное. Это катастрофа Вселенной, в которой моя личная катастрофа и переживания — жалкий шорох песчинки, ничего не значащий и ничего не говорящий никому, не слышимый в реве всеобщей свертки всего и вся.

Вот она, Смерть Подлинная, истинная, Предельная.

Тело мое не станет через час травой, как пел Виктор Цой, потому что не стало звезды по имени Солнце. Как и всех других звезд.

Удержание в обыденном сознании

Возникло чудовищное желание — залезть в мясорубку и прокрутить через нее самого себя, чтобы дикой болью остановить это крушение. Желание тут же исполнилось. Но боли не было.

Тело вылезло из мясорубки и собралось в нечто, в котором меня не было уже совсем никакого. Лишь Метка-Парус была прикреплена к этой безжизненной, бестелесной, развоплощенной структуре, замершей посредине запредельного вопля.