Вейл Оуэн - Жизнь высших миров

Наконец один из них поднялся и стал встревожено вглядываться в темноту. Это был человек высокорослый и худой, с узловатыми конечностями, сутулый и скрюченный. На него невозможно было смотреть без жалости, такая безнадежность и такое глубокое от — чаяние были написаны на его лице и отражены во всем облике. Шаркающей походкой двинулся он в нашу сторону, остановился недалеко от нас и застыл в изумлении. Мы знали, что, хотя и очень смутно, обитатели этого мрачного места могли теперь видеть нас, во всяком случае — некоторые из них.

Тогда и я шагнул вперед и сказал: «Ты выглядишь усталым, друг мой, и разум твой растревожен. Можем ли мы как-нибудь помочь тебе?». И мы услышали его голос. Странный, необычный это был голос. Он был похож на глубокий вздох, разнесшийся по коридорам подземелья. Он сказал: «Кто ты? Ты не один, я вижу, за твоей спиной стоят другие. Вы не из этой страны. Откуда вы и для чего пришли в это мрачное место?»

Теперь я всмотрелся в его лицо еще более пристально, потому что голос, как бы призрачно он ни звучал, показался мне знакомым; во всяком случае, не совсем чужим. И тут я узнал его. Ведь на Земле мы с ним жили по-соседству. Он был судьею в городке недалеко от моего дома. Я назвал его по имени, но, вопреки моему ожиданию, он даже не удивился, только посмотрел на меня непонимающе. Тогда я напомнил ему название города и имя его жены; и он, потупив глаза и приложив ладонь ко лбу, задумался. Видно было, что он силится что-то вспомнить. Похоже, что первым он вспомнил имя своей жен: глядя мне прямо в лицо, он повторял его снова и снова. Я опять назвал его по имени, и в тот же миг он закричал: «Я вспомнил, вспомнил! Что с ней? Ты знаешь о ней что-нибудь? Почему она меня оставила?»

Я сказал ему, что жена его сейчас — в более высокой сфере и не может встретиться с ним, пока он сам не начнет восхождение к ее нынешнему дому. Он не до конца понял смысл моих слов. Здесь, в этих мрачных сферах, люди настолько ослеплены, что в большинстве своем не осознают, где находятся, и не помнят, что когда-то перешли сюда из земной жизни. Лишь иногда промелькнет в их сознании, подобно искре, воспоминание о прошлой жизни, но тут же угасает, оставляя после себя лишь пустоту. Так что большинство их просто не знает, что раньше они жили еще где-то, помимо этой преисподней. Но когда они устают от своих мучений и у них появляется желание жить в мире менее грубом, чем этот, и среди людей менее жестоких и испорченных, память снова возвращается в их полусонный разум, и тогда они по-настоящему чувствуют муки раскаяния.

Зная это, я постарался объяснить ему подробнее, что имел в виду. Там, в земной жизни, он всё же любил свою жену, хотя и на собственный, эгоистический манер, и я надеялся, что смогу вытащить его отсюда, потянув за эту ниточку.

Но он прервал меня: «Значит, она не хочет быть со мной сейчас, — спросил он, — когда я оказался в беде?»

«Она не сможет прийти сюда, — ответил я, — это ты должен прийти к ней, и тогда она встретит тебя».

В ярости он закричал: «Так будь же она проклята, спесивая девка. Она всегда разыгрывала передо мною святошу и дулась из-за моих мелких недостатков. Если ты пришел из ее краев, то скажи ей, что она вольна смеяться над несчастьем своего мужа, сидя в своем чистеньком домике. Здесь полно других женщин: может, они и не так красивы, но зато умеют доставлять удовольствие. А если она всё же спустится сюда со своих небес, пусть не сомневается, мы устроим ей «теплый» прием. А пока — до свидания, сэр».

И он, криво улыбнувшись, отвернулся и засмеялся, ища поддержки у приятелей.

Но навстречу ему поднялся другой человек, который взял его за руку и отвел в сторону. Он тоже был одним из сидевших у костра, и на нем была такая же серая, неопрятная одежда. И всё же в движениях его чувствовалась уверенность , а в облике — благородство, что немало нас удивило. Он поговорил о чем-то со своим товарищем, а потом подошел ко мне и сказал:

«Сэр, этот человек не совсем правильно истолковал смысл ваших слов и не понял сразу, что вы пришли сюда утешить его, а не смеяться над ним. Но он уже начал сожалеть о том, что так грубо разговаривал с вами. Я сказал ему, что когда-то вы с ним были немного знакомы. И если вы будете так добры, сэр, то, пожалуйста, поговорите с ним снова, только не о его жене, поскольку он до сих пор не может смириться с ее «предательством», как он называет ее нынешнее отсутствие».

Меня очень удивила эта спокойная речь, так странно звучащая среди шумной брани, выкриков и проклятий, доносящихся со стороны едва ли не каждого из разбросанных по округе костров. Я поблагодарил незнакомца и вернулся к своему «старому знакомому». Я чувствовал, что мне следует установить контакт, прежде всего с ним; и, если это удастся, через него я смогу повлиять на выбор всей их компании, так как он казался самым главным и авторитетным среди них.

Я подошел к нему, взял за руку, снова назвал по имени и улыбнулся. Мы долго бродили вдвоем, и я старался напомнить ему о прежней, земной жизни, о его надеждах и замыслах, о пережитых им неудачах и, наконец, о некоторых его грехах. Их он был отнюдь не расположен признавать, но прежде чем мы распрощались, мне всё же удалось убедить его в том, что, по крайней мере, в двух случаях он был явно неправ, и потому мои обвинения вполне справедливы. Это уже было немалым достижением.

Я попросил его обдумать мои слова и сказал, что еще найду его, и если он пожелает, то мы продолжим наш разговор. Затем я пожал ему руку, и мы расстались. Оглянувшись назад, я увидел, что он сидит на земле, подобрав колени к подбородку и обхватив их руками; он молча глядел на пламя костра, но взгляд его был направлен внутрь самого себя.

Но я не мог уйти, не поговорив еще раз с тем другим человеком, показавшимся мне готовым к восхождению и к переселению из этого мира в другой — более подходящий его преисполненному раскаяния разуму. Некоторое время я не мог его найти, но, наконец, увидел, что он сидит в стороне от своих спутников на стволе поваленного дерева и о чем-то беседует с женщиной, которая очень внимательно слушает его слова.

Увидев, что я иду к нему, он поднялся и сделал несколько шагов мне навстречу. Мы встали друг против друга, и я сказал ему:

«Друг мой, я благодарю вас за помощь: если бы не ваше своевременное вмешательство, я, пожалуй, так и не смог бы найти общий язык с тем несчастным. Вы знаете характер своих собратьев лучше, чем я; и я вижу, что вы умеете обращать этот опыт во благо своих ближних. Но что вы думаете о своей собственной жизни и о своей будущей судьбе?»

«Позвольте и мне, в свою очередь, поблагодарить вас, сэр, — ответил он, — и, пожалуй, мне не стоит затягивать дело с «саморазоблачением». Я не из этого мира, сэр, мой дом — в Четвертой Сфере. А здесь я живу по доброй воле, чтобы помогать, по мере сил, этим несчастным омраченным душам».