Варвара Ткаченко - Полюби деньги и стань богатым!

Ничто не предвещало плохого, и тем не менее весь вечер Леонид не находил себе места. В ресторане он часто выходил на улицу и осматривался, словно желая кого-то предостеречь, уберечь от несчастья. Машина, которая стояла на противоположной стороне ресторана, почему-то вызывала у него сильную тревогу. Он не выдержал и решил обойти ее. В автомобиле никого не было, все было тихо и спокойно. Он даже разозлился на себя: «Ну что я придумал, что я себя накручиваю!»

И тем не менее тревога не проходила. И правильно, что не проходила. Как только хозяин собрался выходить из ресторана, два человека опередили их и, будто соревнуясь, быстро пошли к выходу из ресторана.

Леонид решил выйти на улицу первым. За порогом он огляделся, но ничего опасного не заметил. Петр Иванович тоже выходил из ресторана, Леонид уже пошел к нему навстречу, но вдруг резко обернулся назад. За машиной, стоящей напротив заведения, что-то блеснуло. Леонид был сыном лесника и сразу понял, что это…

Он бросился к хозяину и закрыл его своим телом. В это время прозвучал не выстрел, а легкий хлопок. Стреляли из оружия с глушителем. Леонида ранили слегка, пуля прошла навылет, через правое плечо. Петр Иванович остался жив.

На следующее утро в больнице Донской сказал Леониду: «Ну что ты, дурашка, вот видишь, теперь лежишь, пусть бы меня убивали, мой срок уже пришел. Тебе скажу одному, я не боюсь смерти и готов умереть хоть сегодня. Я очень и очень болен. И ни один врач не может мне помочь. Ты думаешь, почему мы так часто ездили в Германию и я вас оставлял в гостинице, а сам уезжал? Я ездил к врачам, я очень серьезно болен, но мне невозможно уже помочь».

Леонида повергла в шок эта новость, он даже забыл о том, что он сам сейчас болен, забыл о своем правом плече и о том, что оно еще болит. «Не может быть такого! Я вас вылечу. Я знаю, у нас в Сибири живет бабушка-травница, она очень хороший целитель, но она не всех людей принимает. Сейчас к ней очень трудно попасть, она живет даже не в поселке, а одна в тайге, недалеко от дома моих родителей. Я найду ее и уговорю, она вас вылечит». «Ай, успокойся, Леонид, я не о том…» – грустно сказал хозяин. «Нет, я так это не оставлю, мы поедем с вами лечиться!»

Через две недели Леонида выписали из больницы. Когда он пришел вновь на работу, Петр Иванович пригласил его в кабинет и сказал: «Вот тебе еще один ключ от сейфа, один хранится у меня, другой будет у тебя. Когда меня не станет, в этом сейфе найдешь завещание. Все, что есть у меня, станет твоим. Мне все равно было некому завещать, а сейчас завещать кому-то другому, кроме тебя, мне не хочется, отдавать все государству я тем более не хочу.

Я знаю, что ты выполнишь все условия моего завещания, а условий там немного: помогать тем людям, которым я сейчас помогаю, да ведя дела, каждый месяц отдавать десятую часть доходов детским домам».

Леонид возмутился: «Я слышать об этом даже не хочу! Вы поправитесь!» – «Знаешь, даже если случится чудо и я поправлюсь, я все равно уже очень стар, я устал заниматься делами. Тогда я буду отдыхать, а ты будешь вести бизнес».

Как ни сопротивлялся Петр Иванович, все-таки Леонид настоял на его поездке в Сибирь. Он успешно сдал экзамены, защитил диплом юриста, и после этого они полетели в далекую тайгу.

Отец порадовал его тем, что сходил к старушке-целительнице, поговорил с ней и она согласилась полечить Донского, сказав: «Хотя он и не заслуживает этого за свои дела в молодости, но сейчас он очень изменился и творит добро на Земле, поэтому пусть еще поживет, пусть порадуется жизни. Приводите своего Петра ко мне».

Отец, зная о чудесах, которые творила все эти годы старушка, тем не менее, был поражен, что она знала, как зовут начальника сына, но выспрашивать ничего не стал и обрадованный вернулся домой.

Перед своим отъездом из Санкт-Петербурга в течение двух недель Леонид с Петром Ивановичем посетили все объекты, которыми Петр Иванович владел. В Питере – завод, в Москве – еще одно предприятие, одна фабрика в Калуге и одна – в Воронеже. Некоторые из них успешно работали и приносили прибыль, а московское почему-то пошло в минус.

Только понаблюдав немного за генеральным директором, Леонид пришел к заключению: «Вы знаете, Петр Иванович, мне кажется, что здесь воруют».

«Ну, вот поедем в Сибирь, меня оставишь, а сам вернешься сюда и будешь заниматься делами, все восстанавливать. Это будет твой первый опыт работы». «Хорошо», – согласился Леонид.

Оставив своего благодетеля в Сибири, Леонид вернулся в Москву. Вот так, вдруг упала к его ногам не просто манна небесная, а огромный мешок с деньгами, вынуждая оставаться ответственным, честным перед своим хозяином, совестью и Богом.

Полгода продолжалось лечение Петра Ивановича, полгода они не виделись с Леонидом…

– Вы знаете, Любовь, – продолжил наш разговор Леонид, у меня такое чувство, что я живу не свою жизнь, я очень редко вспоминаю о своем прошлом и своем детстве. Когда же вспоминаю, мне самому не верится, что все, что сейчас происходит, происходит со мной, а не с другим человеком.

Я родился и вырос в далеком от столицы сибирском поселке. Это был даже не поселок, это был небольшой лесной участок, на котором стояло всего два дома: домик егеря, кем тогда работал мой отец, и домик для рабочих, которые приезжали в лес…

Нас в семье было девять человек, я был самым старшим из детей. От нашего дома до поселка и школы было несколько километров. Окраина цивилизации. Отец очень часто предлагал матери оставить место, где мы жили, и перебраться с детьми в поселок. Но мама, теперь я понимаю, очень любившая отца, не хотела с ним расставаться не то что на несколько дней, даже на несколько часов.

Тогда я задала вопрос:

– А как вы, дети, к этому относились, разве вам не было плохо без мамы? Вы никогда не осуждали за это свою мать?

– Нет. Что вы? У нас даже в мыслях не было. Так было принято, мы были не одни. Там были и другие дети, и ни в коем случае никто из моих братьев и сестер не мог осудить мать за то, что она заботилась об отце. Вообще наши родители – пример для подражания, настолько они заботились друг о друге – за что я им очень благодарен. У меня был хороший урок семейной жизни.

Я всегда хотел быть похожим на отца: строгого, порой сурового, но при этом невероятно справедливого. Никогда родители нас не ругали просто так или потому что маме вдруг захотелось покричать. Никогда нас не наказывали, какую бы провинность мы ни совершали. Нам просто объясняли, почему нельзя делать то или это, и мы, дети, все всегда понимали без крика, ругани и наказания. И никто никогда дважды одну и ту же ошибку не совершал.