Джейн Робертс - Магический подход. Искусство жить плодотворно

Рассуждения о способностях Сета становятся очевидными, когда рассматриваешь их так, как я только что описал, но, кажется, я раньше не думал таким образом о том, что может делать Сет Тем примечательней выглядит то, что он делает См материал сеанса от 13 августа, после 21:44, — об интеллекте и его «недисциплинированной и нерациональной» интуиции. На самом деле, здесь можно сослаться на весь сеанс».)

Примечания к сеансу 11 августа 1980 года

[1] Когда 17 июля я писал приведенный ниже текст, то и предположить не мог, что через несколько недель Сет эффективно «расставит все по местам», более подробно рассказав о магическом подходе.

«Ты думала когда-нибудь, — спросил я однажды Джейн, — что на Земле все остается неизменным, кроме человеческой деятельности?» Джейн уже слышала подобное раньше — это одна из моих любимых идей, которая приносит мне (видимо, в силу моего извращенного чувства юмора) покой и стабильность.

Я могу привести сотни примеров того, о чем говорю. Одна из тех очевидных идей, которые кажутся детскими, если о них задуматься. Мне все равно, насколько это глубокие мысли, для меня в этом есть смысл Но, насколько я знаю, человечество — единственный вид, которого волнуют «изменения», «прогресс» и «власть или подчинение природы», изучение своего прошлого и влияние на свое будущее. Мы стремимся к невозможному, или, по крайней мере, к счастливому будущему, в котором решатся все наши проблемы, так что на Земле возникнет сказочный мир. Что мы будем делать дальше?

Или тоже откажемся от этих идей? Может быть, мы будем проводить время, изучая друг друга!

Итак, каждое утро я рассыпаю птичий корм по дорожке, ведущей к нашему дому. Кардиналы и голуби, гаички и голубые сойки, и другие птицы ждут на окрестных вязах, дубах и телефонных проводах. Каждое утро они ведут себя одинаково. Если я, Джейн, наш дом исчезнут в один миг и наш участок магически примет первозданный вид, птицы перейдут на «природный» корм вместо подсолнечных семечек, проса и других зерен, которые входят в покупной.

Запомнят ли нас пернатые? Зачем мы навязываем им наши привычки и заботы?

Окрестные кролики будут жить, как жили без нашей помощи, хотя, может быть, им будет не хватать вкусных овощей с человеческих огородов. Рыбы и сложная фауна местных рек будут жить, как жили всегда. Олень, которого я видел в лесу к северу от дома, будет все так же пробираться сквозь подлесок между деревьями. Они будут жить, как и раньше, потому что их запрещено подкармливать, — хотя по ночам они часто спускаются с холмов и объедают кусты, которые мы любезно сажаем вокруг холмов.

В более мрачном настроении я часто думаю о том, что люблю землю и все, что на ней есть, кроме разрушительной деятельности человеческих существ. А иногда я просто не могу понять самих людей! Я люблю пустыни и леса, океаны, реки и озера Земли, ее равнины и полюса, болота и горы. Я знаю, что в пуэрториканской впадине в Атлантическом океане, на глубине восемь тысяч шестьсот пять метров, жизнь будет идти так, как шла многие тысячи лет. Такова она для всех морских существ и океанской флоры. Такова она для всех взаимозависимых форм жизни на полюсах и в тропиках, в пустынях, лесах и прериях.

Каждый вид живет в своей среде, каковы бы ни были ее условия. И я думаю, что каждый вид по-своему осознает и любит свой дом, и не испытывает желания менять или уничтожать его.

Вспомним хотя бы о кислотных дождях, — если говорить о деле рук человеческих, которое оказывает значительное воздействие на поверхность Земли и воздух. Нам говорят, что сейчас они наблюдаются в разных местах планеты — обычно с подветренной стороны от определенных видов промышленных предприятий Как и можно было ожидать, владельцы и руководители предприятий утверждают, что их заводы не имеют никакого отношения к возникновению мертвых озер в Адирондаке в штате Нью-Йорк, например, или в некоторых районах Канады рядом с Великими озерами.

Существовали ли кислотные дожди и мертвые озера в Европе XVIII века? Насколько я знаю, вполне может быть...

* * *

«Хм, Сет, — подумал я после сегодняшнего сеанса, — пожалуй, я несколько погорячился! Ты помог мне кое-что понять, и все же то, что я написал, остается для меня правдой. Я зол, потому что я считаю, — я знаю, — что мы, люди, обладаем благословенными творческими возможностями и способны на большее. Так почему мы не делаем этого?»

[2] Этот сеанс проходил 13 августа. Еще тринадцать дней спустя мы с Джейн с интересом читали статью в национальной газете, в которой рассказывалось о результатах восьмилетних исследований. Выяснилось, что женщины не только в большинстве вещей не уступают мужчинам, но и превосходят их во многих областях, как разумом, так и интуицией.

Например, женщины показали одинаковые с мужчинами результаты по восприимчивости к звуку; ясное, логическое, рациональное мышление; точность при чтении и письме; запоминании рисунков в таких областях, как черчение и иллюстрирование; числовую память; точность мелкой моторики; дальновидение — как при планировании; субъективные личные связи со специализированной работой.

Женщины превосходят мужчин в подвижности пальцев; способностях в бухгалтерии; скорости потока идей, как в продажах, письме и обучении; внимательности к незначительным физическим подробностям; в использовании сложного словаря нематериальных идей, например, в медицине и юриспруденции; в способности представлять трехмерные связи, как в инженерном деле.

Согласно проведенным исследованиям, мы, несчастные мужчины, превосходим женщин только в двух категориях; структурных представлениях, как в инженерном деле, механике и строительстве; и в чистой мышечной силе.

[3] Из моего дневника снов.

Сон, раннее утро среды, 12 августа 1980 года (см. также мою картину в конце этого сеанса).

Как обычно, цветной. Мне снилось, что я в Нью-Йорке и вернулся к своей первой любви, рисованию комиксов. Причем не комических сборников, а длинной фэнтези с приключениями, которая выйдет в цвете и займет целую страницу воскресной газеты. Я видел свои рисунки для первой страницы, примерно вдвое крупнее, чем они будут в печати, лежащими на плоском письменном столе. Они были сделаны черным контуром. Для комиксов я рисовал только черно-белый вариант, цвет добавлялся при печати.

Во сне я не помнил своего возраста (шестьдесят один год), не помнил и о своем обязательстве рисовать ежедневную полосу. У меня был очень молодой помощник, напоминавший мне Тома Лантини — моего друга-художника, который учился на класс младше меня в школе в моем родном городе Сэйре, штат Пенсильвания. Во сне я оставлял пустыми некоторые места на полосах, предназначенных для воскресной страницы, и их дорисовывал мой безымянный помощник. Мой главный персонаж — мужчина в облегающем костюме, как у Человека-Паука, с длинным плащом, находился на несколько кадров выше, в центре страницы — довольно рискованная концепция для раскадровки комикса. Я хорошо знаю этот тип персонажей, потому что в начале сороковых в «реальной» жизни входил в команду художников, работавших с популярным героем комиксов, Капитаном Марвелом. Мой воображаемый персонаж уверенно смотрел в лицо читателю — но я не нарисовал ему голову! Это сделал мой помощник на небольшом отдельном куске картона, прикрыв его сверху калькой. Мне показалось, что голова получилась слишком маленькой, но нарисована она была хорошо, довольно молодое и симпатичное лицо, кудрявые черные волосы, — то, чего и ожидают от магических персонажей. Мне показалось, что лицо едва ли не слишком молодое для мощного телосложения, которым я наградил персонажа, хотя критиковать я не стал При печати оставалось только соединить тело и голову. Я сидел за письменным столом, изучая работы помощника.