Олег Ламыкин - Секреты людей, у которых не болят суставы и кости

– Вот-вот – это и есть психологические черты энергии земли.

– Да! Даже сразу и не подумаешь, а ведь действительно получается настоящий характер, да еще какой!

– Теперь представляешь, что происходит, если человеческая личность отвергает или оскорбляет этот характер? Все перечисленные черты характера твоей горы будут изъяты из личности человека. Их место сразу займут противоположные, ведь пустоты в природе нет. Скажи-ка, что получится?

– Вместо силы – слабость…

– Ты так и перечисляй.

– Слабая воля или ее отсутствие, неуверенность, отсутствие цели, ненадежность, предательство, вероломство, интриганство, нежелание прикладывать усилия, капризность, лень, неуважение к земле и ее плодам, эгоизм, лживость, безответственность, уныние, пессимизм, трусость, неуравновешенность.

– Достаточно. Прекрасный набор получился, – грустно сказал Учитель и замолчал, глядя на огонь костра.

Мне стало очень стыдно, ведь мы действительно не любим землю, не знаем законов, болеем и плачем. И все равно ради денег или успеха врем и стараемся ничего не делать для исправления ситуации. Особенно мы не любим переносить трудности, терпеть и брать ответственность на себя.

Земля-матушка, прости нас, твоих глупых детей, которые с презрением смотрят на того, кто их создал, кормит и исцеляет!

Учитель, так и не сказав более ни слова, ушел, оставив меня наедине с самим собой. Я знал, что это означало – время для внутренней работы.

Улегшись на спину, стал смотреть на небо, и покой все больше охватывал сознание. Так все здесь естественно в этой обстановке и этой природе, что невольно душа размягчается и перестает задавать тревожащие вопросы о будущем и печалиться о прошлом.

Великое «здесь и сейчас» – единственный круг реальности, поглощал и успокаивал мысли, овладевал ими, останавливая их внутренний бег.

Так люди начинают слышать, видеть и чувствовать жизнь во всей ее полноте. Так мало нужно, чтобы действительно ЖИТЬ. Так много открыто в простейшем действии прекрасного, бесценного, вечного… Знай, ученик: место Силы находится в точке «здесь и сейчас».

Тогда воспоминания всплывают и открываются ясно, как любимый фильм, знакомый до мелочей и просмотренный много раз.

Москва, лето, начало 90-х годов ХХ века.

Невестка сидит у постели заболевшей свекрови и плачет. А свекровь расчувствовалась и решила сказать ей что-то ободряющее:

– Не расстраивайся, Леночка. Кроме чужих неприятностей, есть еще и другие радости в жизни.

«Не дай Бог человеку жить в эпоху перемен».

И ведь с утра все было хорошо. В Москве и ее окрестностях начало лета – моя любимая пора. Птички, солнышко, ставшее уже родным величественное здание института, построенное с советским размахом как дворец науки в 50-е годы. И я – молодой перспективный ученый, успешный и полный энтузиазма, замыслов…

На ступенях крыльца по традиции приятная встреча с секретаршей генерального директора, моей подругой, курилкой и кофеманкой. Ее «всегдашняя» поза: в правой руке сигарета, в левой хрустальная пепельница. Это стойка, выражающая готовность сделать все для процветания предприятия и радости директора.

Но, по выражению ее лица понимаю: что-то случилось. И это «что-то» очень серьезное. И точно…

Увидев меня, она кивнула и нервно загасила сигарету в пепельнице. Несмотря на сильный характер этой женщины и желание удерживать на лице улыбку, скрыть тревогу в глазах ей все-таки не удалось.

– Сразу поднимайся к шефу! – с ходу заявила «правая рука генерального». И потом уже добавила помягче: – Здравствуйте, Олег Дмитриевич.

Генеральный ходил вдоль и поперек кабинета, иногда ускоряясь или останавливаясь. Мне приходилось вертеть головой, отслеживая это «броуновское» движение.

Только что он объявил своему «заму» по науке, то есть мне, что все работы института остановлены по вине заказчика.

Я продолжал недоумевать:

– Как разорвали договор? Это же государственная структура, запланированные работы, а не кооператив по производству горшков! Мы все выполнили, люди работали полгода… зарплаты, командировки, оборудование?…

Руководитель института резко остановился и, заложив руки за спину, стал смотреть в окно. Но, видимо, и там академик не нашел ответов на мои вопросы.

Наконец, он резко повернулся, сел за рабочий стол и стал говорить, медленно, будто оценивая каждое слово. Мне даже показалось, что он сам слушает то, что произносит его рот. И наверное, удивляется услышанному не меньше моего.

– Перестройка – это как революция. Понимать надо ситуацию. Государства теперь нет, вернее, оно будет скоро совсем другим. Изменятся все отношения между людьми и на предприятиях [10].

Ему явно было неудобно передо мной – полгода работы института, полторы тысячи человек – «коту под хвост». Это он объявил мне, но и сам, похоже, хотел навести порядок у себя в голове.

– Видимо, нашего института скоро тоже не будет! – выпалил генеральный на одном выдохе.

Я чуть со стула не упал. А шеф продолжал говорить, внимательно всматриваясь в какую-то бумажку на столе:

– Ты вообще представляешь, что такое безработица?

– Ну, это же только в капиталистических государствах. А в нашей социалистической стране, слава Богу, такого нет. Работы всегда хоть отбавляй.

– Думаю, все начнется: и безработица, и инфляция, и частный бизнес, и шут его знает что еще. А главное – наука станет никому не нужна, особенно фундаментальная.

Ну просто убил! Важная и интересная работа – разворачивание Межгосударственной программы по спасению людей в зонах стихийных бедствий. Теперь это никому не нужно!?

Шеф достал из ящика стола какие-то таблетки, проглотил их и запил водой. Немного покашлял, явно волнуясь, объявил почти торжественно:

– Одним словом – в отпуск. Сначала оплачиваемый, а потом не знаю.

Тогда я еще не понимал, что ни института, ни научной работы, ни молодого и перспективного ученого уже не будет никогда. И покатилось лихое времечко!

Пошло-поехало. «Пришла беда – отворяй ворота». Вся страна будто разом перестала существовать. Каждый человек думал и делал что хотел: ни порядка, ни законов. Даже деньги обесценились – начались тысячи, десятки тысяч, миллионы. Ваучеры, фонды, финансовые пирамиды…

Пришло в страну беззаконие, карточки на еду, и другое. В магазинах только зеленые соленые помидоры, морская капуста и пустые полки.

Да и у меня в личной жизни тоже…

Как один из руководителей института и давний «очередник», я должен был в этом году получить квартиру, уже ходил на просмотр… и тут – «бряк!» Институт все программы закрыл и, естественно, никаких финансов, а значит, и никаких квартир.