Александр Аксенов - Я могу вам помочь. Защитная книга для пожилых людей. Советы на все случаи жизни

Тогда я пошел в их дом с требником и епитрахилью. Там была толпа народа, а бесноватая в одной рубашке, с растрепанными волосами, сидела на печи, зверски глядела на меня и стала плевать, потом горько заплакала, приговаривая: «Головушка моя бедная, зачем он пришел?» – «Что ты, Вера, плачешь?» – спросил я ее, не подходя близко к ней. Она, выругав меня по-площадному, сказала: «Я не Вера, а Иванушка-молодчик, а ты-то зачем пришел?» и пустила с печи в меня поленом, которое пролетело мимо моей головы и попало в притолоку дверей.

Тут я сказал предстоявшим: «Возьмите ее и приведите ко мне». Четверо сильных мужиков едва стащили ее с печи, а подвести ко мне помогли им другие. Она, между тем, всячески ругала меня и плакала.

Несмотря на это, я, накрыв ее епитрахилью, стал читать молитвы над нею об изгнании бесов, и на каждой молитве спрашивал: «Выйдешь ли ты?» – «Нет не выйду, – отвечал он, – мне и тут хорошо» – «Не бойся Бога, выйди». А он в ответ: то «выйду», то «нет».

Наконец, пришло время идти мне к утрени, и я велел нести ее за собой в церковь. Принесли.

Когда народ собрался, я просил всех стать на колени и усердно молиться Богу об избавлении Веры от беса, а сам опять начал читать молитвы и евангелие. Тогда бес голосом Веры громко закричал: «Ох, ох, ох тошно, тошно мне!» Заплакала Вера голосом нечеловеческим, приговаривая: «Боюсь, боюсь, боюсь; тошно, тошно мне, выйду, выйду, не мучь меня».

Во все это время я не переставал читать. Потом Вера зарыдала и упала в обморок на пол и стала как мертвая. Так прошло с четверть часа. Я окропил ее свяченой водой, и она пришла в чувство, потом дал ей воды проглотить, и она сотворила молитву, перекрестилась, встала и попросила отслужить молебен Иоанну Предтече.

В приходе моем есть деревня Зайцево. В ней живут крестьяне, принадлежащие к ведомству министерства государственных имуществ, люди достаточные и православные. Но всех достаточнее живут два родные брата в особых домах, оба женатые и имеют детей, только жены их часто ссорятся. Однажды жене младшего брата в хорошую погоду вздумалось пересушить приданое свое имущество, и она развесила его на изгороди своей усадьбы. Часа через два после того, собирая развешенное платье, вдруг видит она на миткалевой своей рубашке вырезанное на груди, против самого сердца, пятно, величиною с медный пятачок, и подумала на старшую свою сноху, с которой часто ссорилась; тогда же почувствовала она нестерпимую боль в груди и лом в костях. С этого времени целую ночь не было от нее покоя ни мужу, ни детям: все кричала она, бесилась, требовала ножа или веревки погубить себя и других. Ей не представлялось уже ничего родного, ничего святого; не было ни скромности, ни прежнего благоразумия.

Муж ее должен был объявить соседям о ее поступках. Собрались соседи, посмотрели на нее, и все единодушно решили: «Это порча, надобно везти ее к знахарю-деду для отговора». Но одна старушка сказала: «Нет, не грешите, не возите ее, а ступай-ка ты к батюшке, пусть он посмотрит на нее». Приехали за мной. В это время больная начала беситься еще сильнее. Лишь только я появился с крестом и требником в горнице, она вся затряслась и, бледная, как снег, смотрела на меня исподлобья, будто зверь. «Что с тобой, Авдотья?» – спросил я, – «А тебе что за дело, – отвечала она. – Ничего». Я велел подвести ее ко мне. Подвели. Когда я стал читать молитвы и евангелие и при этом осенил ее крестом во время чтения, она то тряслась, то плевала, то икала, то была холодна как лед, то делалась черною и краснела. По окончании чтения молитв я окропил ее свяченой водой, заставил перекреститься, дал ей напиться свяченой воды и спросил: «Легче ли тебе?» Она поклонилась мне в ноги и сказала: «Спасибо вам, батюшка, я теперь здорова, только кости болят». Теперь она совсем здорова.

В царствование Екатерины II у Петербурга произошло морское сражение со шведами. Весь город был в страхе, митрополит молился, заключившись в келию. В это время о. Назарий настоятельно потребовал свидания с митрополитом и уверил его в победе и безопасности. В подтверждение своих слов показал на стороне моря души убитых воинов, восходящих на светлых облаках к небу. Тогда митрополит ободрил императрицу.

В 1874 г., в Виленской губернии, в деревне Шаколданах, в доме крестьянина Беганского происходило бросание камней, дров и проч., хождение по избе бутылки с молоком; привязали веревкой к гвоздю – сама отвязалась и опять пошла; выкинули ее во двор – вернулась в избу. Подозрение пало на коновала Бардадыма, который нашептывал на эту бутылку с молоком для больного ребенка Беганского. Возникло дело. Виленская соединенная палата уголовного и гражданского суда определением своим от 28 мая 1874 г. крестьянина Бардадыма по обвинению в мошенничестве от суда освободила, но клятвенные показания шестерых свидетелей бывших явлений не утратили от этого своего значения.

В 1873 г., в Симбирской губернии Ардатовского уезда, в селе Барашеве, в доме священника, с 23 декабря по 28 декабря «разнообразное самодвижение и самолетание предметов», самовар с кипятком поднялся с пола и отлетел аршина на два; из русской кухонной печи вырывало и разбивало вдребезги кирпичи; домашняя посуда и утварь летела в разные стороны и разбивалась.

«Момент поднятия какой бы то вещи с известного места и перелет ее при внимательном наблюдении моем ни разу не был замечен, а только ее падение», – пишет священник Н. П. Цветков в письме своем к А. Н. Аксакову от 14 июня 1874 г., которое напечатано в «Ребусе» 1882 г.

В 1880 г., в Петербургской губернии в деревне Ручьи, возле Лесного Корпуса, в доме колониста Бич стуки, бросание разной домашней утвари, преимущественно в девушку Пелагею; за нею гоняется метла; ковшик с водою выливается ей на голову, или просто вода сама плещется в нее; папки сброшены и прыгают по полу; кот поднят в воздух и брошен в спину Пелагее. По удалении ее из дома явления прекратились.

В 1883 г. в Ташкенте, в городской тюрьме, в камере, занимаемой тремя офицерами, начались в конце апреля, с прибытием последнего из них, артиллериста Ж., загадочные явления, которые и продолжались до выхода его из тюрьмы 18 мая того же года: самодвижение и самолетание предметов, находившихся в камере; принос вещей, находившихся в других помещениях тюрьмы и падавших как бы с потолка; сперва наблюдалось это при лунном свете, а потом при полном ламповом. Однажды в присутствии смотрителя тюрьмы и дежурного надзирателя получилось самописание: положили бумагу на стол с вопросами карандашом и получились краткие толковые ответы.