Наталья Степанова - 7000 заговоров сибирской целительницы

Заговаривают воск и носят его всегда с собой.

Свят Бог, свят крест, сойди, Ангел, с небес. Гони все пули мимо меня, мимо моего ретивого коня. Худая дума, худые мысли, худое слово, худое дело, покиньте мое белое тело. Спереди меня крест, сбоку – Ангел-хранитель, над головой моей Иисус Христос Спаситель. Песка в море синем не сосчитать, так чтобы и мое тело врагу не взять, не сгубить, не ранить и не убить. Слава Отцу и Сыну и Святому Духу. Ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Когда сын уйдет в армию, чтобы тоска не томила сердце, возьмите его рубаху, сходите к реке и, прополоскав ее, скажите:

Берег-отец, вода-мать, берег бьет, вода льет, а из души раба Божия (имя) вся тоска уйдет. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Очень много писем я получаю из армии. Не зная меня, но поверив мне благодаря моим книгам, солдаты делятся со мной своими бедами.

Эти ребята не ушли еще полностью из детства, сохранили еще надежду в справедливость взрослых. Сердца их еще не загрубели.

Попав, по существу, в чужую среду, находясь с совершенно незнакомыми и такими разными людьми, они теряются. И, как ни подбирай для этого примера слово, к сожалению, они одиноки. Одиноки среди множества себе подобных. Ни для кого не секрет, что в армии существуют произвол и дедовщина. Служащие второго года, пройдя через унижения и притеснения, передают зло как эстафету тем, кто пришел после них.

Иногда бывают такие письма, что становится страшно. Наши сыновья, наши мальчики ничем не защищены. И тогда, повинуясь закону самосохранения, они действуют по-своему: кто бежит, становясь дезертиром, кто совершает преступление.

Листок бумаги, а на нем написано:

«Какой я был дурак! Ребята от армии открутились. Нас же мама воспитала так, что я считал своим долгом перед Родиной быть в армии, чтобы научиться защищать всех своих сограждан: тех, кто учил меня, кто в детстве играл со мной в детском саду, кто лечил меня, когда я болел, тех, у кого я покупал хлеб и мороженое, и тех, кого я не знаю поименно. Ведь не в этом суть, все мы "наши".

Я, наверное, пишу бестолково, но я так устал. Армия – это для меня просто ад, дерьмовый ад. Мама не знает, как мне живется. У нее больное сердце, да и чем она может помочь? За полгода я стал другим. Я утратил чувство собственного достоинства, я стал подозрителен и никому не верю. Унижен дальше некуда. Я – ничто. Не имею своего мнения».

Бывают письма с подписями, а иногда просто с инициалами.

Далеко уже те времена, когда Максим Перепелица и Иван Бровкин могли воодушевить призывников. И уже не только от пуль, но и от жестокосердия кладет материнская рука заговоренные слова своему сыну.

Читать в день своего рождения, глядя на самый высокий купол церкви:

Как эту церковь никто не сможет с места на место перенести, переставить, так и меня, раба Божия, никто не сможт извести и злым словом ославить. Как этот купол никто не сможет правой и левой рукой с места поднять, так и про меня, раба Божия (имя), никто слова плохого не сможет сказать. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Читают на воду и ею умываются, перед тем как идут в опасные места.

Рана – не к телу опасность – не к делу, кровь – не к плоти, слезы – не к моим очам, ножны – к вражьим мечам. Благослови меня, Ангел-хранитель, и не оставь меня одного. Аминь.

Читают утром, уходя из дома.

Господь дал мне дорогу, а злой дух вселил в меня тревогу. Господь зло победит и от зла освободит. Бог свят и Бог крепок. Аминь.

Лежит дорога, через ту дорогу лежит колода, по той колоде идет сам Сатана, несет кулек песку да ушат воды. Песком ружье заряжает, водой ружье заливает. Как в ухе сера кипит, так бы в ружье порох кипел, а он бы, оберегатель мой, повсегда добр был.

Если возникла неожиданная опасность, на вас поднят нож или другое оружие, многого не скажешь, а жизнь одна, тут вам поможет скорое слово. Нож дрогнет в руке убийцы, пуля уйдет мимо, ничего враг вам не сможет сделать. Вот это слово: «АБАРА».

Мало того, нападающий на вас человек после этого умрет.

Читают на дорогу, если нужно куда пойти или поехать по опасным делам.

Завяжу я по пять узлов всякому стрельцу немирному, неверному, на пищалях и луках, на клинках и ножах, на всяком ратном оружии. Вы, узлы, заградите стрельцам все пути и дороги. Ступайте, замкните все пищали, скрутите все луки, повяжите все ратное оружие. Сила и щит за мною. Аминь.

В высоком терему, в понизовском, за рекою Волгою стоит красная девица, стоит покра-шается, добрым людям похваляется, ратным делом красуется. В правой руке держит пули свинцовые, в левой – медные, а в ногах – каменные. Ты, красна девица, отбери ружья: турецкие, татарские, немецкие, черкесские, русские, мордовские – всяких языков и супостатов. Заколоти ты своей невидимой силой ружья вражьи. Будут ли стрелять из ружья, и их пули были бы не в пули, а пошли бы эти пули во сыру землю, во чисто поле. А был бы я на войне цел и невредим, и мой конь был бы цел и невредим, а была бы моя одежда крепче панциря. Замыкаю свои приговорные словеса замком, а ключ кидаю в океан-море, под горюч камень алатырь. И как морю не высыхать, камня не видать, ключей не доставать, так меня пулям не убивать до моего живота по конец века.

Вы, наверное, слышали, о некоторых говорят в народе: «С ним никогда ничего не случается, он заговоренный». Мы научим вас этому заговору. Он вас оградит от всякого лиха и напрасной смерти.

Нужно набрать воду под мостом и пойти с ней на кладбище. Дождитесь, чтобы привезли покойника и схоронили его. Когда они уедут, прочтите на эту воду заклинанье и умойтесь над свежей могилой этой водой. Оставшуюся воду оставьте там же.

Люцифер, Астарот, Сатана, всех вызываю, выкликаю, выговариваю, всех прошу: «Проведите меня меж двумя столбами на ту сторону где есть тайна сна мертвого, тайна сна живого, в тайне – видимое и невидимое. Где вороны черные клюют мертвые глаза, пьют кровь холодную, стоит изба-монастырь, где живет смерть, тоска, кручина. Там есть тайная келья, в ней сидит судьба рабы Божией крещеной (имя), перед ней свеча горит. Призовет она к себе сразу трех: смерть, тоску, кручину – и закажет им с сего мига, Господнего часа беречь, хранить „чашу спасения“ рабы Божией (имя). Не сгореть ей меж двенадцати огней, от великого числа мечей не погибнуть, в воде не тонуть, стрелой быть обойденной, вор ее не заметит, лиходей добром приветит, у врага руки и ноги отнимутся, в ночи будет как при ясном Солнышке, болезни ее не возьмут, тоска не задавит, порча мимо пройдет, зверь не тронет, змей не ужалит, с высоты не упадет, на земле не запнется, кровь не вытечет, глаз сбережется, рукам вовек ловкость, ногам вовек резвость, душе ее радость, сердцу ее покой. На владычном Престоле сидеть ей отныне довеку». Заговоренная рукой судьбы при трех свидетелях: смерти, тоске, кручине, при трех охранниках: Люцифере, Астароте, Сатане. Аминь.