Федор Раззаков - Знаменитые Стрельцы

Хочу сказать, что к Галине Липатовой мы не имеем никаких претензий. По христианским законам, человек не вправе осуждать того, кого Господь лишил разума. Хотя это невероятная психологическая нагрузка – выносить всю жизнь такого человека. Но, видимо, наступил момент, когда «желтой прессе» нечем питаться. Для кого-то эта тема показалась лакомым кусочком: взять откопать бедного Вертинского и начать над ним глумиться. И в такой ситуации для меня, конечно, важно не допустить вакханалии на могиле отца. Против бесцеремонности к памяти отца, к живым людям, его знавшим, восстала вся наша семья, все семь человек…»

Адвокат Вертинских Тулубьева обратилась в «Мегаполис-Экспресс» с требованием немедленно опубликовать опровержение на интервью Липатовой. Главный редактор газеты не стал это оспаривать, но предложил Вертинским документально подтвердить, что Марианна Вертинская – настоящая дочь, а ее мать Лидия – вдова великого певца. Вертинские посчитали это неприемлемым и осенью того же года обратились в Таганский суд с требованием опровержения и выплаты им 300 млн рублей. В качестве ответчиков были привлечены редакция «Мегаполиса» и автор публикации. К Г. Липатовой по причине ее недееспособности претензий не выдвигалось.

Как только Вертинские подали в суд, «Мегаполис» попытался смягчить ситуацию и опубликовал на своих страницах (25 сентября) возмущенный отклик одного из почитателей таланта А. Н. Вертинского – Георгия Шереметева-Савченко. Вот что он писал в своем письме:

«Прочел в вашей газете «сенсацию» некоей Липатовой о якобы насильственной смерти А. Н. Вертинского, которая меня возмутила до глубины души.

С Александром Николаевичем Вертинским я знаком с 1947 года, прекрасно знаю Марианну и Анастасию. Знакомство произошло в школе, где он давал шефские концерты для родителей (больше ему нигде не позволяли выступать), в Георгиевском переулке.

Дом певца находился напротив моего – на Тверской. Мне было тогда 17 лет, и, как истинный почитатель его таланта, я часто наблюдал за окнами и балконом своего кумира.

С тех пор я не пропускал ни одного его концерта – было ли это в клубе КГБ на Дзержинского или в МИИТе.

Я могу подтвердить под присягой, что для Александра Николаевича ни одного дублера подобрать было невозможно. Даже внешне повторить его артистический облик, движения магических рук, голос не смог бы даже самый гениальный актер.

Моя жена дружила с женой Вертинского Лидией Владимировной, обе делали эскизы для тканей. В то время моя жена была главным художником «Трехгорки». Благодаря их дружбе я знаю о ее девочках – как они учились, поступали в театральное и начинали творческий путь.

В самом начале 50-х, будучи в Риге, я гостил на даче у Вертинского в Майори. Марианна и Анастасия (им тогда было по 6–7 лет) сидели у меня на коленях. Выходит, по версии Липатовой, вместо девочки на коленях я держал свою сверстницу 30-го года рождения (я с 31-го года). Бьюсь об заклад – никакая «старушка» на коленях у меня сидеть не могла.

Более того, ни о какой домработнице Лиле я ни от кого никогда не слышал. Часами нам с Лидией Владимировной приходилось простаивать в Елисеевском, мы менялись очередями в отделы – она покупала для семьи все сама.

Смешно и нелепо утверждать, что в «Анне на шее» князя играл какой-то «дублер», когда все вокруг видели живого и подлинного Вертинского, грассирующего от природы так, как никто не смог бы повторить.

В 1957 году А. Вертинский поехал в Ленинград дать концерт в доме престарелых актеров. Он был облачен в свой знаменитый долгополый фрак, в затянутую манишку и сидел в кресле под зеркалом. Когда М. Брохес вошел к нему в номер, А. Вертинский был мертв. Врачи констатировали сердечный приступ. Тело А. Вертинского было отправлено в Москву. Из квартиры на улице Горького мы сопровождали гроб с присоединившимися к нам актерами Топорковым, Б. Ливановым, Марианной и Анастасией и Лидией Владимировной до Новодевичьего кладбища. Лидия Владимировна вырвала из своего блокнота листок бумаги и попросила меня вложить в его правую руку, сказав: «Ведь он поэт и захочет что-то написать». Я с трудом разжал его пальцы и вложил бумагу в его руку.

Каким же кощунством выглядит версия Липатовой о том, что в гробу лежал не А. Вертинский, а кто-то другой. Чушь, чушь и еще раз чушь!»

Однако изменить решение Вертинских подать на редакцию в суд эта публикация не могла. В феврале 1997 года в Таганском районном суде состоялось слушание этого сенсационного дела. На нем представители редакции не возражали против опровержения, но оспаривали сумму материальных претензий (Вертинские требовали 300 млн рублей). Газетчики доказывали, что не отвечают за слова Липатовой, которую лишь точно процитировали. Однако суд все же удовлетворил иск и присудил взыскать в пользу Вертинских с редакции газеты 125 млн рублей, а с корреспондента Игоря Дудинского, который брал интервью у Г. Липатовой, – 17 млн. По словам Вертинских, эти деньги должны были пойти на популяризацию имени и творчества А. Н. Вертинского, а именно: на выпуск иллюстрированного издания о певце, публикацию подборки его писем времен эмиграции и переезда в СССР, поездку всей семьи в Шанхай, где долгое время проживал певец, создание документального фильма о певце, изготовление мемориальной доски на дом, где проживал Вертинский, и т. д.

Кроме денежной компенсации газету обязали в ближайших номерах опубликовать опровержение материала от 28 августа 1996 года. Это опровержение появилось на страницах газеты 12 марта. В конце этого опровержения (оно состояло из 12 пунктов, в каждом из которых опровергались сведения, сообщенные Г. Липатовой) выступил И. Дудинский, который заявил следующее:

«Выплата 125 миллионов будет означать для коллектива редакции полное разорение. Нашим сотрудникам перестанут выплачивать зарплату, и их семьи, близкие, дети лишатся куска хлеба ради того, чтобы разъезжающие по заграницам г-да Михалковы-Вертинские могли продолжать ни в чем себе не отказывать.

Что касается меня, то с моего заработка кормятся несколько человек, в том числе и моя больная мать. У нее есть несколько подруг-однолеток, совершенно беспомощных и одиноких старух с нищенской пенсией. Два раза в месяц, получив деньги, я объезжал их и для каждой покупал незатейливый набор продуктов – хлеб, картошку, капусту, молоко, консервы, позволяющие им кое-как протянуть. Теперь благодаря г-дам Михалковым-Вертинским мои подопечные обречены голодать.

Во время судебного заседания адвокат истцов в пространной речи особо подчеркнула, что семейство Вертинских – люди глубоко верующие. Я не знаю, насколько «глубоко» верят в Бога мои старухи, но они, как учит православная церковь, будут молиться за здоровье и благополучие обездоливших их сытых господ, чтобы во время посещения парижских ресторанов им случайно не встал бы поперек горла кусок лягушачьей лапки, а от черепахового супа не случился понос».