Оливия Тишинская - У Истока. Хранители. Том 1. Явление

– А что же делать? – женщина смотрела умоляюще.

– Дети есть? Вот ради них и живите. А такой вам не нужен.

– Как же без отца-то? Без мужа?

– Нормально, – жёстко сказала Екатерина. – Я после войны выросла. Там мужиков днём с огнём было поискать. Ничего, как видите, новых нарожали и страну отстроили. Сейчас другое время. Работа есть. Пахомовы Вам всё из деревни возят, я так понимаю. Возьмите себя в руки и живите. Слёзы Ваши красоты не прибавят.

– Но ведь это предательство? – как-то с отчаянием сказал женщина.

– Предательство – это жить против воли. Так что живите честно. Со всеми и со всем, – странно глубоким голосом сказала Екатерина.

Глаза учительницы расширились. Она наскоро вытерла лицо уже мокрым платком:

– Я… Я попробую.

– Сделаешь как я скажу, – тем же голосом сказала Екатерина. – Живи честно, делай добро и всё будет. Детей не обижай. Не суди, ты не бог.

Елена Васильевна почему-то встала, кивнула головой:

– Хорошо. А теперь мне можно идти? А то я мёрзну тут у вас.

А Екатерине даже жарко наоборот было от всего происходящего. Гнев её сменился каким-то внутренним прозрением и с головой было что-то, как будто она раздалась и щекотно было где-то на макушке. Хотелось помассировать голову, но волосы были собраны в большой пучок и аккуратно уложены.

– Я провожу Вас, – только и сказала она.

Девочка на голоса в прихожей вышла и попрощалась с учительницей. Та улыбнулась малышке и, с испугом взглянув на Екатерину, откланялась.

Бабушка подтолкнула девочку в сторону комнаты:

– Голова болит почему-то, – сказала она, вытаскивая из пучка шпильки. – Странная учительница эта твоя, нервная и разбитая какая-то. Хотя понятно. От неё муж ушёл.

Екатерина села к столу, поставила зеркальце на ножке и стала расчёсывать длинные чуть волнистые волосы.

– О чем вы говорили? – осторожно спросила малышка.

– Да о разном. Я ей всё объяснила, она всё поняла.

– А маме расскажешь? – шёпотом спросила внучка.

– Конечно, нет. Глупости это всё. Да что с головой, господи, – Екатерина массировала голову пальцами, так странно.

– Иди полежи со мной, – позвала малышка.

Она лежала на кровати поверх покрывала, глубоко зарывшись в большие подушки и накрывшись бабушкиным вязаным пледом. Бабуля прилегла рядом:

– И правда, отдохнём, что-то нервно сегодня. Голова ещё…

Девочка приподнялась и ласково погладила бабушку по голове. Екатерина смотрела на неё почти не моргая. Маленькая такая. Глаза ещё красные от слёз. Мордашка как будто осунулась. Испугалась так, что могла выдать себя. Но как? Она же не умеет двигать предметы или умеет? Да нет. Это игра просто. Игра и только. Сквозняк, ну придумала же. Фантазёрка!

– А так лучше? – вдруг спросила девочка.

– Что лучше? – удивилась Екатерина.

– Так голова не болит?

Бабуля зачем-то потрогала свою голову. Как будто с ней было что-то не то:

– Да нет вроде, не так уж чтобы… Мурашит и знобит что-то. Щекотно на голове и давит как будто изнутри.

– У меня на макушке тоже щекотно, когда со мной ангелочки разговаривают, или кто там… – девочка зевнула, поцеловала бабушку в лоб и нырнула к ней под мышку. – Давай поспим, я так устала в школе.

Екатерина не успела ничего ответить. Девчушка заснула почти мгновенно. А она снова потрогала голову. Как будто что-то хотело выбраться из неё, не то чтобы больно, но странное расширение какое-то изнутри. А что это вообще только что было? Малышка пыталась лечить её головную боль, потом сказала, что с ней разговаривают ангелочки. А когда они с ней разговаривают у неё на макушке щекотно. Как-то слишком много для одного раза. Да даже для одного дня много. И не спросишь, она сразу заснула и перенервничала и это… Неужели лечила или просто пробовала? Как в телевизоре показывали? Не может быть. Екатерина почувствовала, что тоже проваливается в сон. Что-то странное творилось. Что-то необычное.

Екатерина спала как-то тревожно. Что толком происходило по ту сторону бытия, она не понимала. Когда подхватилась от какого-то тяжёлого падения внутри сна, оказалось, что за окном сумерки, малышка ещё спит, а сама она вся в испарине, волосы свалялись и в теле какая-то боль.

Екатерина встала, наскоро расчесалась и пошла на кухню, открыла стол, достала большую банку святой воды и щедро плеснула в кружку. Она долго и тщательно умывалась этой живительной влагой, перебирая в голове все знакомые молитвы, взывала к силе воды, её природной мощи и всем вообще существам и духам, которых она знала. Сон оставил какое-то гнетущее чувство безысходного горя. Кого конкретно касалось её видение, она не увидела. Но ощущение было паршивое и избавиться от него не получалось никак. Когда, она хотя бы внешне привела себя в порядок, сделала свой безупречный пучок, заварила чаю и стала разогревать ужин, в кухню вошла заспанная малышка:

– Можно мне попить? – спросила она хрипло.

– Садись вот, – Екатерина поставила перед ней чашку, налила свежей заварки и отвернулась к плите.

– Мне снилось, что ты как горы, а потом как море, а потом ещё что-то и мне было спокойно.

Екатерину почему-то бросило в жар. Сама перед сном приблизительно об этом и думала, именно такое видение вставало перед ней, когда она разозлилась на учительницу и пыталась отстоять малышку в этом глупом и странном споре. И тут же как будто пелена упала с её собственного сна и она увидела откуда эта тяжесть в теле и это ощущение беды. Она сама в своём сне была и горами, и Байкалом, и вздымалась до небес, и разливалась водами до горизонта. И во сне всё время на неё кто-то нападал, пытался преодолеть горы или переплыть озеро или опуститься на самую его глубину. А она то становилась ещё выше до небес, то шире, то глубже. И каждый раз это растяжение причиняло боль, и каждый раз в растянутое и измученное тело впивалось множество игл извне. Екатерина налила себе и малышка кипятка в заварку и присела на стул.

– Я просила все высшие силы помочь мне тебя защищать, – тихо сказала она, – и, судя по твоему и моему сну, я ответ получила. Непросто будет. Но пока я рядом, с тобой ничего не случится. Это я тебе гарантирую.

– А когда ты умрёшь, ты станешь ангелочком и будешь меня оттуда защищать? – как-то просто спросила девчушка.

Екатерина побледнела. Смерти своей она не видела в этом сне. Только боль. Очень хотелось верить, что она придёт за ней не скоро. Екатерина хоть и верила, что там есть жизнь и много раз о ней слышала от своих подопечных, никогда не представляла, что же будет с ней самой. Подсознательно сидел страх, что её отправят в ад за работу в институте. Но его существование так ни разу подтверждено не было. Большинство изысканий в области легенд, эпосов и преданий, а также психологии, психиатрии и эзотерики указывали, что хуже ада, чем муки собственной совести ещё не придумано. Это и есть настоящий ад, когда уже всё совершено и ничего изменить нельзя. И даже если не смотрят на тебя сотни и тысячи людей с укоризной, презрением, ненавистью и разочарованием, ты сам себя будешь съедать и изводить до тех пор, пока не уничтожишь окончательно или до тех пор, пока не призовёшь на помощь все силы света и любых известных тебе богов, чтобы боль эту изжить, простить себя и принять свой крест. И только тогда, когда до глубины души поверишь в бога, любого, как его не назови, вот тогда придёт исцеление и ад закончится. Вот тогда и только тогда появится дорога к свету.