Оливия Тишинская - У Истока. Хранители. Том 1. Явление

– Надо зашить, – сказала бабушка и пошла в спальню.

– Ага, – ответил папа. Он помог снять пальто и понёс его бабуле в спальню, где она уже разбирала коробку с нитками.

– Мам, ты знаешь, что происходит? – осторожно спросил он.

– Мир катится к чертям, – твёрдо ответила бабуля, прикладывая к петле две катушки, чтобы подобрать тон нитки.

– Ты знала?

– Рано или поздно это должно было случиться. Держись за работу. И за неё, – она кивнула на внучку. – Дальше будет очень плохо.

Папа невольно отшатнулся.

– Держись, говорю, – строго сказала бабуля. – Возьми молоток и гвозди, прибей полку на кухне в углу. Полка на антресолях. Икону поставлю.

– Да, – папа поспешил уйти.

Девочка молча переодевалась за створкой шкафа.

– Бабуль, разве это плохо, что можно ходить в церковь?

– Нет, не плохо. Но когда об этом говорит правительство, значит надеяться остаётся только на Бога. Со своими задачами оно не справилось.

Девочка только пожала плечами.

– Урок тебе первый, – сказала бабуля, разглядывая стежки. – Когда человеку страшно или не понятно, что делать, надо начать делать что-то простое и знакомое. Это успокаивает и внушает уверенность. И когда беда, и когда печаль, и когда жить не хочется. Надо начать делать маленькие простые задачи.

– И всё наладится?

– Нет, наладится не всё и не сразу. Но дорога откроется. Точно тебе говорю. Потому что все дороги они в душе. Она уже всё знает, что будет. Но страх глаза застит, то есть, закрывает. А как ты с закрытыми глазами идти будешь? Не туда или споткнёшься.

Девочка зажмурилась.

– Глаза и у души есть, – сказала бабушка, чиркнув ножницами. – Душой смотри, сердцем слушай. А глаза и уши обманут. Повесь пальто.

Девочка открыла глаза и взяла починенную одежду.

– Урок окончен, – сказала бабушка, захлопнув шкатулку с рукоделием.

– И всё?! – удивилась малышка.

– Думаешь, этого мало? Научиться видеть душой и слушать сердцем могут единицы, уж поверь мне. Вон, у твоей матери вообще булыжник вместо сердца. Как будто не моя дочь. Сила не просто её стороной обошла. А прямо очень большой крюк сделала. И хорошо. Таким силу давать нельзя. Беда одна будет. Дополнительный урок тоже окончен. Марш руки мыть и обедать.

Вечером на маленькой кухоньке их квартиры было народу больше, чем вообще могло поместиться. По привычке говорили тихо, много курили. Несмотря на открытое окно, дым тянул под дверь. Девчушка то и дело тёрла нос, который нещадно щипало и пыталась не чихнуть. Ноги мёрзли, потому что с дымом вместе по полу струился холодный воздух из открытого в кухне окна. Она различала лишь цветные пятна за огромным рифлёным стеклом белой двери. Но то, что произошло в школе, вызвало нешуточную тревогу у всех взрослых. Это и было главной темой посиделок. Девочка мало что понимала, но одно было ясно: взрослые подозревают, что грядёт что-то плохое, очень и очень нехорошее и будет ещё хуже. Как-то до этого она не очень понимала, хорошо оно или плохо, сравнить было не с чем. Жили, как все. Но, видимо, жили как-то не так. А теперь что?

Задумавшись, она не заметила, как дверь открывается, и в клубах удушающего сигаретного дыма на неё вывалилась мама:

– А ну брысь отсюда! – прикрикнула она и успела отвесить подзатыльник дочери.

Девочка заплакала и тихо поплелась в комнату.

– Ну и сука ты… – услышала она голос папы в коридоре, уже закрывая за собой дверь спальни.

Она упала на кровать, уткнулась в подушку и тихонько заплакала. Ну, за что?

Кто-то подошёл и сел рядом. Она глубже зарылась в подушку.

– Малыш, – папа осторожно погладил её по плечу. – Очень больно?

– Нет, – раздалось из-под подушки.

– Обидно?

Девочка снова тихонько заплакала.

– Убил бы, веришь? Что за мать… Права твоя бабка: камень у неё вместо сердца. Малыш, посмотри, что я тебе принёс.

Девочка нехотя высунула взлохмаченную голову из-под подушки.

Папа хитро улыбался и держал в руке две большие вафельные конфеты с ананасами.

Девочка едва заметно улыбнулась.

– Ты когда так на меня смотришь, мне хочется весь мир перевернуть, – тихо сказал папа. – Только тебя люблю, мой котёнок.

Девочка забралась к нему на коленки:

– Давай, поделюсь с тобой конфеткой, ты же любишь…

– Не надо, кроха, – он поцеловал её в макушку. – Лопай давай. Расти.

Ночью на кухне мама, бабуля и папа снова ругались. Доставалось всем. У каждого были свои претензии, обвинения и доказательства. Она так устала пытаться понять, что постоянно толкает их на эту непримиримую войну друг с другом и почему она так часто становится причиной этих скандалов. Иногда хотелось просто уйти в лес и чтобы там волки съели и закончилось вот это всё. Но волков она боялась. Точнее, боялась боли. А собак она любила. И волков. Особенно несчастного волка из «Ну, погоди». А зайца-террориста ненавидела.

– Не хочу сегодня в школу. Когда гроза, всегда что-то плохое случается, – медленно размазывая по тарелке кашу, сказала девочка.

Бабушка поставила на стол чашку с чаем и присела рядом:

– Почему? – спросила она.

– У Елены Васильевны всегда настроение плохое. И она ругается.

– Ааа, – протянула бабушка, – известное дело. Мигрень у неё. Не лечится она просто. А от плохой погоды голова болит и раздражение. И на детях срывается. Ясно. Я тебя научу, как сделать, чтобы она в эти дни тебя не замечала, потому что лечить её я не стану. А тебе лечить ещё рано. У тебя своих сил мало. Брать силы у природы ты ещё не умеешь.

Девочка буквально зависла с открытым ртом, ощущая, как сотни мурашек стремительно мчаться куда-то вверх к макушке, шевеля волосы. Что-то ужасное и приятное одновременно дрогнула где-то в животе.

Екатерина с интересом и выжидающе смотрела.

– У меня по голове кто-то бегает, – наконец сказала девочка, прикрыв макушку ладошками.

Бабушка широко улыбнулась:

– Вот и славно. Это и есть сила. Твоя связь с высшими.

– С богом? – шёпотом спросила малышка.

– Угу, – ответила та и подмигнула. – С разными богами. С разными силами. Это как электричество. Бежит по проводам, его не видно, а лампочка светит и радио передаёт.

– А я лампочка или радио?

Бабушка удивлённо подняла бровь:

– Честно говоря, не знаю, но думаю, ты и то, и другое, раз задаёшь такие мудрые вопросы. А теперь давай, я тебя научу, как прятаться от твоей учительницы, когда она злая.

– Давай, – охотно согласилась девочка.

***

– Бабушка, бабушка, у меня получилось, – закричала девочка, как только дверь в квартиру открылась. – Она на меня такая смотрела-смотрела, даже сказала, что вызовет. А я прямо в комочек вся сжалась и говорю: “я в домике, я в домике”. А она такая смотрела-смотрела и говорит, а я тебя уже три раза вызывала, и в соседа моего пальцем вот так, – девочка вскинула руку и вышло страшновато и смешно одновременно.