Алмагуль Исакова - Живое знание

Отец не оставил ребенка, остался спасать дочь. Теперь, милый друг, ты мне все объяснил. Благодарю. Во всех лицах мужчин вижу одного, пытающегося помочь одной в разных лицах – маме, жене, дочери. Вот почему женщина всю жизнь ждет мужчину – она ждет в нем спасителя. Он в самом деле спаситель, но понимает это не каждый. Лишь потом, когда мужчины нет рядом физически, женщина осознает, как велика его цена! Во всех лицах – Одна Мать, Один Отец, Один сын, Одна Дочь – сквозь всё ниточкой проходит глубокая любовь ребенка к отцу и матери.

…Вспоминаю слова Берта Хеллингера: «Когда ребенок смотрит на своих родителей, он чувствует себя слабым. Родители – наоборот. Если родители видят только друг друга и лишь потом ребенка, то чувствуют себя слабыми, маленькими. Только тогда, когда ребенок за спиной родителей видит бабушек, дедушек, прародителей и смотрит дальше – туда, откуда исходит жизнь, – он видит своих родителей частью чего-то Большего. То, что идет через родителей, всегда прозрачно, чисто, полноценно. Когда родители смотрят туда, откуда приходит жизнь, и видят себя в этом потоке, тогда они сильны, сильны в силу включенности в поток жизни».

Сижу и думаю: как правильно сказано в священной книге «будьте как дети». У ребенка любовь к родителям прозрачна, чиста, открыта. Испытать такую любовь – счастье. Слезы на глазах. Пусть мне пришлось заплатить высокую цену, но те чувства, которые сейчас струятся через меня, не описать словами. Да, за это можно все отдать. И лишь только по истечении времени осознается замысел Одного.

Внутри тихая благодарность. Неизвестное происходящее. Понимаю, что не нужно себя никак называть: ни ребенком, ни родителем, ни спасенной, ни спасителем. Не надо определять себя каким-либо предназначением, смыслом, миссией. Любое обозначение себя – это свинцовый саркофаг на легком безмолвии Бытия. На мгновение случилось ясное видение: мать и ребенок, отец и ребенок – это одно лицо. Мужчина и женщина – это одно тело. Святой и отверженный – одно. Всё одно, происходящее в Одном. Выдох. Облегчение. Всем телом это ощутила, тихо воскликнула:

– Слава Тебе, Господи! Какое облегчение!

Воздушное ничто. Открытое ничто. Становится светлее, яснее.

…С каждым днем все больше понимаю: для того, чтобы преодолеть тяжелую судьбу, необходимо полностью отдаться сложившейся ситуации. И тогда внутри реально чувствуешь: что дает силы – то уместно, а что ослабляет – то не уместно.

…Вечером посмотрела южно-корейский фильм «Паразит», получивший престижную премию. Этот фильм настолько поразил меня, что я даже оглянулась назад и узнала себя – наивная и доверчивая притягивает к себе паразитов, живущих на всем готовом. Жалость притягивает зло, чистота и стерильность притягивают вонь канализации. А в целом все едино. Один паразит пожирает другого, то есть свою противоположность. От ясного видения меня накрыло отчаяние, тоска, грусть, одиночество – состояние, словно маленькая смерть. Смерти боятся почти все. Впервые за последнее время легла спать с легким чувством страха. Уснула лишь тогда, когда начала повторять: «Посмотри на того, кто боится».

…Внутри появилось ясное понимание, что время игр прошло и теперь все будет по-другому. Как? Я не знаю. Пропал интерес знать что-либо. Что будет, то будет. Радует, что Есть что-то, на фоне чего все происходит. «Это хорошо», – подумала я.

Среди ночи проснулась в мольбе:

– Мама, осознай себя среди всех этих взрослых детей, ты не ребенок. Убери любое описание себя. Перестань быть наивной и доверчивой, перестань быть хитрой, перестань быть не настоящей!

Просыпаясь утром в теплой постели, еще в полудреме, первым делом нежно произнесла:

– Прости, мама.

– Постой! Разве может фильм или картинка просить прощения у экрана?

– Нет.

– Тогда кто у кого просит прощения?

– Получается, Одно просит прощения у Одного. Одно само у себя просит прощения.

Анализируя просмотренный фильм, поражаюсь тому, что видела. Только человек может всю жизнь прятаться от человека в подвале, превратившись в таракана. Разве таракан прячется от других тараканов в подвале? Разве олени, жирафы или слоны массово истребляют таких же, как они? Они не уничтожают себе подобных. Что заставило человека сотворить это безумство? Мысли, убеждения, принципы, мораль, догмы, совесть. Что мысль может знать о жизни? Ничего. Я, женщина Аи, ничего не знаю, но слова Руперта Спайра «тот, кто страдает, не является тем, за кого он себя принимает» отозвались во мне ясным знанием.

…Мама приехала ко мне на два-три дня, сказала, что очень сильно соскучилась. Обстановка была тихой и безмятежной, будто мы просто отдыхали друг в друге. В этот раз я наблюдала в ней довольство жизнью: пока я готовила, она пела песни. Много говорила о том, какая хорошая жизнь была у них с папой, вспоминала разные эпизоды и была довольна прожитой жизнью. Подарила ей ожерелье из натурального жемчуга с камнями, она очень обрадовалась. Я поняла, что, если человек отождествился с какой-то формой, он может до конца своих дней нести это отождествление. И мама моя осталась истинной женщиной: не скрывает радости от подарков и даже попросила найти ей портного, чтобы заказать себе платье из изумительной ткани, которая ей очень нравится. Да, моя милая мама, ты как зеркало показываешь то, с чем я отождествилась.

Открыто смотрю и задаю себе вопрос: кто тут мама, кто дочь? Смотрю на свое зеркало и ясно понимаю, что жизнь дала всего сполна. Любящего отца – сильного, волевого мужчину, который полностью обеспечивал женщину и удовлетворял все ее нужды. В этот раз мама не плакала, не жаловалась, не осуждала других, а говорила только добрые слова, молилась, пела песни. И лишь изредка всплывали нотки «мне этого мало, дайте ещё». Но эти нотки звучат все тише и тише, напоминая вентилятор: когда его выключают из сети, он по инерции еще продолжает вращаться, пока совсем не остановится.

Проснулась, почувствовав во сне сильную боль в руке. Прошептала: «Мама, прости мой страх». И тут же спрашиваю себя: кто просит прощения и за что? Я. Значит, я прошу прощения за боль сама у себя? Если все происходит во мне и со мной, значит, всё я? Тело среагировало на это сильной изжогой, выходят газы, внутри все горит. Вновь страх. Я продолжаю шептать: «Мама, прости мне мой страх». Кто просит прощения? Откуда появился страх? Из одной огромной мысли, что я есть только тело. От нового осознания почувствовала в теле легкий холод. Что, вместо меня живет жизнь эта огромная мысль «я только тело»? Говорю себе:

– Смотри в нее.

– Хорошо.

Лоб покрылся испариной.

– Кто боится?

– Я.

– Кого боится?