Владимир Коваленко - Шишки жизни, как убрать

– В борделе тоже могут одеваться в школьную форму. Одна лишь разница: там работают не дети. Моя дочка одевается так с детского сада, у нее тяга ко всему творческому, она играет сценки, прекрасно поет, постоянно рисует и занимается моделированием новых платьев. Я считаю это полезным и не собираюсь что-либо менять! – прозвучал непреклонный ответ.

Несогласие с мнением директора вызвало недопонимание и со стороны директора, и со стороны учительницы начальных классов. Однако Андрея не отпускало какое-то странное желание взбунтоваться против начальства, а также системы образования и воспитания в целом.

Скандал накалился. Троица еще долго спорила о том, как одеваться Лене. Директор тут же припомнила не только все просчеты молодого завуча, но и невыполненные им рабочие задачи. Складывалось такое впечатление, что разверзлась бездна и из нее выплеснулись наружу вся желчь, боль и разочарование. Андрей был на взводе, защищая себя, защищая дочку, отвечая на агрессию директора не менее жгучей агрессией. В итоге, когда он вышел, его не покидали ощущение разочарования в работе и желание побыстрее убраться из школы. Но деваться было некуда, началась вторая смена, а у него было еще три урока в старших классах. Конфликт нужно было проглотить и идти на занятия.

Новый конфликт с директором не заставил себя долго ждать. Буквально на следующий день в это же самое время в его кабинет зашла заместитель по воспитательной работе с информацией, что надо срочно поговорить с одной десятиклассницей, которая была кандидаткой на отчисление из школы из-за внешнего вида. В отличие от его дочки, которая одевалась прилично, хоть и в творчески рваные юбки, комплектовавшиеся с вышитыми футболками, у десятиклассницы вид был непристойный.

Даша (так ее звали) стояла в кабинете директора в наряде а-ля бордель: черные в сетку колготки, кожаная короткая юбка и рваная серая футболка. Кандидат на отчисление испуганно озиралась по сторонам. Она знала, что Андрей Сергеевич, хоть и не сторонник подобной одежды, но катастрофой ее не считает.

Беседу начала директор:

– Вот видите, до чего может довести творческая натура. Мы Дашу предупреждали, как вы знаете, много раз, звонили ее маме, и, помните, даже вы участвовали в нашей беседе на прошлой неделе. Но толку мало, придется принимать меры. Такой внешний вид недопустим в нашей школе. Что вы скажете по этому поводу, Андрей Сергеевич?

Андрей все понял. Это был камень и в его огород. Директор создала условия, при которых он должен был с ней согласиться. И девочку тогда отчислят. Но, согласившись с директором, он проиграет, и весь вчерашний обмен мнениями станет бессмысленным. Андрей предпочел не играть в эту игру:

– Валентина Петровна, – начал он отвечать директору, – я понимаю, почему вы пригласили меня сюда. Я считаю: это непрофессионально, используя прецедент с Дашей, намекать на мою ситуацию, тем самым унижая меня. Мое мнение по поводу моей дочери остается прежним. А по поводу Дарьи скажу следующее: я не хотел бы, чтобы ее отчисляли из школы из-за внешнего вида, тем более что она выровнялась в учебе и делает значительные успехи по истории и обществознанию.

Слова Андрея Сергеевича произвели неоднозначную реакцию. Директор была крайне недовольна своим завучем, в том числе тем, как он жестко ей ответил и поднял тем самым свой авторитет в глазах ученицы. Валентина Петрова давно хотела отчислить Дарью Петрову из школы, и сейчас ей нужно было согласие Андрея Сергеевича, которое она не получила. Что касается Даши, она сидела молча, смотрела в пол, и было очевидно, что ей сейчас очень плохо и стыдно. Стыдно отчасти и потому, что она очень уважала своего учителя и не хотела доставлять ему проблемы. Но более всего ей запали в душу его слова по поводу ее успехов в учебе. Для себя она уже все решила: если ее не отчислят, она будет одеваться по-другому и старательно учиться.

Но Дашу Петрову отчислили. После того как Андрей вышел из кабинета, директор снова собрала консилиум учителей и вместе с социальным педагогом выдвинула решение отчислить ее из школы. Андрей узнал об этом на следующей день во время урока, когда дети ему все рассказали. Ярость, злость – вот те чувства, что разъедали добрую душу Андрея. Он не думал уже об уроке, об образовании, о воспитании. Он хотел бунтовать, он хотел злиться, он хотел показать директору, учителям, всей системе образования свое возмущение. Работать не на благо, а вопреки – вот к чему подталкивала вся эта ситуация.

Обуянный этими чувствами Андрей сидел в своем кабинете, думая о нелепости и глупости случившегося, когда телефон издал звук, оповещающий о приходе СМС-сообщения. Андрей прочитал эсэмэску и улыбнулся. Сообщение было от Дарьи: «Спасибо за веру в меня. Я в другой школе буду исправляться». «Надежда еще есть», – отметил про себя Андрей. И ему стало немного легче.

Поражение Андрея в этой истории было определяющим. Он злился на все: на директора, на систему образования, на учителей. Но самое отвратительное чувство он испытывал к себе. Разочарование, бессмысленная трата времени на работе, нервная обстановка дома – все это вместе взятое расстраивало его еще сильнее. До конца недели оставалось еще несколько рабочих дней, но уже совсем не хотелось ничего делать. Ни на что не было сил. Все казалось бессмысленным и пустым.

Сегодня Андрей хотел провести время в баре и почему-то вспомнил про те времена, когда он охотно выпивал с друзьями, а точнее с одним другом. И именно ему Андрей решил позвонить.

Разговор был коротким и отрывистым:

– Привет, Юра. Как дела?

– Здоров, отлично, а как ты? – голос старого друга вдохновил и взбодрил унылого Андрея.

– Да ты знаешь, не хочу тебя грузить. Просто хотел бы встретиться с тобой на днях.

– Супер, я только за! Слышишь, а давай сегодня, если у тебя нет работы.

– Да, сегодня очень хорошо. Тогда давай на нашем месте.

– Все, договорились, дружище.

Приятель Андрея Юра был рад их встрече и явно позитивно настроен. Видимо, что-то действительно поменялось в его жизни. Андрей с ним часто «зависал» в разных барах, а чаще всего в трех. Но на сей раз выбор пал на небольшое и тихое заведение в центре города.

Бар, где Андрей с другом проводили вечера, они называли «колоритное место». Андрей тогда был простым учителем, а Юра время от времени где-то подрабатывал. Бар назывался «Solo Rock». Он занимал цокольный этаж большого дома на центральной улице и действительно отличался колоритным и брутальным дизайном. От его темных стен веяло приятной гарью. В баре была сцена, на которой время от времени играли какие-то молодежные группы. Хозяин был поклонником рока, поэтому тихая музыка в этом заведении никогда не звучала. Да это и не нужно было мужикам, которые приходили сюда «культурно отдохнуть», послушать или рассказать истории, излить душу незнакомому собутыльнику… И вообще Андрею как столичному интеллигенту очень нравилось то, что здесь посетители не напивались. А аура этого бара с мужским характером была наполнена эмпатией и солидарностью.