Луис Ривера - Matador поневоле

Рафи промолчал, хотя это стоило ему огромного труда. Навоз! Это говорят ему, матадору, которому рукоплескала столица! Чертов фермер. Чертовы крестьяне. Чертовы быки! Рафи скрипнул зубами.

— Злишься? — спросил хозяин, — Зря. Если бы ты мог делать что-нибудь полезное, и речи о навозе не было бы. Ладно, для начала отправлю тебя на кухню— Будешь помогать моей кухарке. Эта старая ведьма уже давно клянчит себе помощника на черную работу. Думаю, мыть посуду и чистить овоши ты сможешь. Так что пока поработаешь там. И давай сразу договоримся: ты ведешь себя как следует, а я честно плачу тебе жалованье. И в свой срок ты отправляешься дальше своей дорогой. Все по-честному. Как я уже говорил, тут правда на моей стороне. Вижу, что парень ты хороший, поэтому, если будешь молодцом, мы сможем пересмотреть условия.

— Как?

— Если докажешь, что ты человек надежный, я отпущу тебя за оставшимися деньгами под честное слово. Но, — добавил хозяин, увидев, как Рафи вскинул голову, — особенно не обольщайся. Тебе придется очень постараться, чтобы это случилось… Ну, по рукам?

Рафи кивнул. Больше ему ничего не оставалось.

С этого дня Рафи пришлось сменить мулету на половую тряпку, а шпагу — на кухонный нож.

Кухарка, которая носила красивое имя Кармен, действительно оказалась, как тут же убедился Рафи, старой ведьмой.

Когда кто-то из работников фермы привел его на кухню и, ухмыляясь от уха до уха, сказал старухе, что привел ей долгожданного помощника, она чуть не обварила обоих кипятком. Таких визгов и ругательств Рафи не слышал даже от проституток из самых бедных кварталов.

— Нашли, кого прислать! — завывала она, в то же время деловито громыхая кастрюлями. — Он же собственного носа не видит! Прикажете мне еще и за этим калекой присматривать, чтобы не напакостил мне тут?

Провожатый Рафи пытался что-то возразить, но все попытки закончились тем, что старуха пообещала подсыпать лично ему в тарелку крысиного яда, если он сейчас же не уберется с глаз долой. Что провожатый с превеликим удовольствием и сделал, оставив Рафи наедине с этой фурией.

Кухарка сразу окрестила его кротовьим выродком и сообщила, что при первой же его оплошности она собственноручно выльет ему за шиворот какое-нибудь кипящее варево.

В общем, начало новой жизни Рафи было многообещающим.

Первое время он жил словно во сне. Ему не верилось, что он из-за собственной глупости и гордости оказался в таком плачевном положении. Подумать только, он, Рафи, — помощник кухарки! Это попросту не укладывалось в голове. Поэтому он лишь тупо выполнял распоряжения старухи Кармен, не всегда даже отдавая себе отчет в своих действиях. И лишь по чистой случайности он ни разу за эти дни не допустил ни одной ошибки, так что даже въедливой старухе было не к чему прицепиться.

Он мыл посуду, носил воду и дрова, разжигал печь, чистил овощи, кормил объедками свиней. Словом, выполнял всю самую черную работу. Но Рафи казалось, что все это делает не он, а кто-то другой. Лишь на исходе первого месяца он начал свыкаться с мыслью, что его новая жизнь — реальность, от которой никуда не денешься.

К этому времени он уже успел завоевать некое подобие симпатии у Кармен, познакомиться поближе с остальными работниками фермы и научиться хорошо чистить репу и морковь. А главное, перестал чувствовать себя жестоко обманутым судьбой в очередной раз. Нельзя сказать, что он смирился со своим положением. Но все же осознание того, что жаловаться на несправедливость он не может, было.

В самом деле, он прекрасно знал, что за взрослого торо хозяин фермы мог получить неплохие деньги. И он, Рафи, по сути лишил его честно заработанных денег только из-за желания доказать первым встречным, что он хороший тореро. Послушайся он тогда голоса рассудка и откажись от этой затеи, ничего этого не случилось бы. Но он пошел на поводу у собственного тщеславия и гордыни. И теперь получает по заслугам.

Нет, у него не было обиды на хозяина фермы, которого все рабочие за глаза называли просто Мануэль. Рафи быстро понял, что этого человека любят и уважают и что избиение нарушителя спокойствия было продиктовано исключительно желанием конюхов защитить интересы хозяина. Хименес и Карлос вскоре извинились перед Рафи, чем окончательно убедили его в том, что он попал не в компанию мучителей и рабовладельцев, а к совершенно нормальным людям, живущим по суровым, но справедливым законам.

Конечно, все это не делало его пребывание на ферме счастливым. Но все же несколько облегчало его участь пленника, каковым он себя считал.

Когда пришла пора получать первое жалованье, хозяин позвал его к себе. Рафи нашел дом дона Мануэля самостоятельно. Вообще, все очень быстро поняли, что этот слепой юноша практически ни в чем не уступает людям с нормальным зрением. И никого уже не удивляло, что он в свое время выходил на арену.

— Ну что, Рафи, — сказал дон Мануэль, когда юноша появился на пороге его кабинета. — Как мы и договаривались, деньги я тебе плачу точно в срок. То есть забираю их себе точно в срок. Кармен отзывается о тебе хорошо. Честно говоря, на моей памяти это в первый раз… Так что если будешь и дальше так же хорошо работать, я найду тебе другое занятие. Более подходящее…

— Какое, например?

—Скоро приезжает мой младший сын. Он учился в столице, но, видать, наука не идет ему впрок. Этот негодник, видите ли, хочет быть тореро, поэтому и палец о палец не ударил, чтобы хоть чему-нибудь полезному научиться…

Дон Мануэль вздохнул. Рафи понял, что он очень любит сына. Только странно, что он вдруг заговорил о нем. Никто на ферме и словом не обмолвился, что у хозяина есть дети.

— Ну вот, — продолжил дон Мануэль после паузы. — Ты мог бы дать ему несколько уроков… Разумеется, после того как покажешь мне, что ты за тореро.

— Почему ты не отдашь его в школу матадоров? В столипе его быстро научили бы бою быков, — спросил Рафи.

— Я не очень-то доверяю всяким там школам. Их интересуют только деньги. А на кону будет стоять жизнь моего сына. К тому же… Я еще надеюсь отговорить его. Ты покажешь ему пару приемов, а там ему, может, и надоест это занятие. Или я придумаю, как его отговорить… В общем, нужно просто сделать вид, что ты его учишь. За это я буду платить тебе больше, чем сейчас,

— Но, мне кажется...

— Тебе ничего не должно казаться. Впрочем, об этом еще рано говорить. Отправляйся пока обратно на кухню, Рафи, а через месяц посмотрим. Считай, что первый взнос за быка сделан.

Следующий месяц пролетел еще быстрее. Старая кухарка не давала Рафи ни минуты покоя, награждая его за это, впрочем, лакомыми кусками с хозяйского стола и тем, что вместо «кротовьего выродка» называла его теперь просто «сынок».