Кристина Тарасова - Утро очередного дня

Не знаю, что было бы дальше, может, я бы рассказала маме или школьному психологу и слегла бы в больницу с подозрением какой-нибудь шизофрении, но, неожиданно, результаты стали давать плоды.

Теперь, брав в руки очередной инвентарь для тренировок, мне являлись не только видения моего прошлого, но и то, как эти предметы брали в руки другие члены семьи и, причем, так отчетливо, что иногда мне казалось, будто я просто была в этот момент рядом. Однако мои сомнения отпали, когда взяв в руки старые часы, которые были найдены на чердаке, я увидела какого-то мужчину. Темные волосы, карие глаза, небольшие усики, смешно «нарисованный» рот. И только немного позже, папа рассказал, что так выглядел мой прадедушка, фотографий которого в доме не было и познакомиться нам тоже не довелось. Это был первый толчок.

Следующим усовершенствованием было то, что «картинки» стали цветными, и, теперь, я видела их еще раньше до наступления события. Не намного, но это радовало. Также во время своих «сеансов» я иногда наблюдала дождь. И все бы ничего, да только дождь был не обычным. Во-первых, он был небесного цвета, состоящий из яркого блестящего света, дарящего тепло, но он грел не тело, было ощущение, что я согреваюсь изнутри. Ну, и, во-вторых, этот, так называемый мною, «дождь», шел прямо посередине комнаты из ниоткуда.

Первой реакцией при встрече с ним, было желание к нему прикоснуться и потрогать. Именно сделав это, я и узнала, какое тепло может дать этот «дождь». Он успокаивал, давал наслаждение. Со временем, моим любимым занятием стало ловить и купаться в нем. Иногда мне казалось, будто я вижу не только «дождь», но и какой-то чудесный оазис, правда, ни разу толком так и не смогла рассмотреть его, как следует.

Я все также не имела понятия о том, что происходит вокруг меня, что за странные видения возникают, но мне это было теперь неинтересно. Делиться своей тайной, я также ни с кем не желала. Зачем? Мне было хорошо в этом странном, непонятном, своем мире. Поделиться – это значит нужно что-то объяснять, рассказывать, доказывать и показывать, а мне не хотелось отвлекаться. Школа раздражала, так же как и новые знакомства, ведь из-за них я не могла сосредоточиться на главном – упражнениях. Нет, я не была нелюдимой, просто старалась ни с кем не сближаться.

Мои видения с течением времени продолжали меняться и из «картинок» переросли в коротенькие видеоролики. Я прекрасно помню, как это произошло в первый раз. Мы шли со знакомой и беззаботно о чем-то разговаривали, эта знакомая была одна из немногих, с кем мне было комфортно проводить вместе время и беспечно прогуливаться. Впереди нас шел, не глядя под ноги, мальчик. В какой-то момент я увидела, что он наступает на крышку канализационного люка и проваливается в него. При этом, когда мы подбежали к люку и посмотрели вниз, а колодец был достаточно глубокий, мы увидели мальчика в нелепом жутком положении.

В этот момент все встало на свои места, мы никуда не бежали, а все также разговаривали, и мальчик не падал, вот только люк действительно был и находился он в двух шагах от этого мальчика. Сердце застучало очень быстро, отдаваясь в висках, а в горле застрял ком, даже дышать было трудно, а еще стало очень страшно. Даже не понимая и не вдумываясь, что делаю, я подбежала к мальчику, и толкнула его в сторону подальше от люка, потому что знала, что именно сейчас, в настоящем, он наступит на него и упадет так, как было в видении из будущего.

Чувствовала я себя наполовину сумасшедшей, потому что сама не до конца поняла, что именно произошло, а ведь надо было еще объясниться перед своей знакомой, которая смотрела на меня, широко раскрыв глаза. А еще был мальчик, который упал от моего толчка. В общем, все привело к тому, что я начала рассказывать о себе Марии, так звали эту девочку. Подзадоривало меня то, что ей было интересно, она не смеялась, а смотрела с любопытством, а к концу рассказа, она поведала, что с ней тоже случались подобные вещи. Однако про свой «дождик» я не говорила.

Как оказалось чудесно с кем-то делиться, видеть, что тебя понимают. Было ощущение эйфории. Правда, продлилось оно недолго, всего лишь до утра.

А утром я пришла в школу и там уже не было понимающих взглядов. В глазах была лишь насмешка, причем, исходила она не от Маши. Точнее не только от нее, потому что о моих переживаниях, рассказах и мыслях теперь знали многие. Я стала изгоем, ведь люди не терпят непохожих на себя. Меня прозвали ведьмой. Говорилось это с призрением и злорадством, с толикой превосходства, как будто они имели дело с прокаженной.

Это происходило довольно долго, я плакала вечерами в подушку и пыталась понять за что меня ненавидят и почему все так. Вновь проклинала то, что когда-то я называла способностью, но о моих мыслях и слезах не знали даже родители.

Вся эта гнетущая обстановка закончилась так же как и началась – утром очередного дня. Я спускалась в лифте в школу и, когда двери закрывались, вбежала та самая Маша. Она не видела кто в кабинке, иначе не зашла бы, ведь со мной нельзя находиться рядом. Все обходили меня за два метра. Это было правило, которое долгое время никто не нарушал. Так вот когда она увидела, кто находится в лифте, двери уже были закрыты, и она попыталась увеличить расстояние между нами единственно возможным способом – отступив назад, насколько это позволяла тесное помещение, но сделать это надо было быстро и Маша решила отпрыгнуть. Не рассчитав свои силы, она просто «вписалась» в стенку. И вот тогда, именно в тот момент, мне перестало быть обидно, стало смешно! Я перестала обращать внимание на оскорбления, насмешки и на то, что ко мне никто не подходит. А, учитывая, что времени прошло уже достаточно много, прозвище «ведьма» произносилось не так яро, не так агрессивно, скорее, по привычке, и теперь, я начинала видеть себя уже не прокаженной. Нет! Сейчас это было, в какой-то степени, приятно. Я в их глазах Ведьма. Именно так, с большой буквы, они обходят стороной не для того, чтобы унизить, они просто боятся меня. И теперь, когда я шла по коридору и вокруг все расходились по стеночке, на моем лице скользила ухмылка. Я, конечно же, понимала, что мои домыслы пусты и все обстоит иначе, но так мне было проще: заходить в класс, идти в столовую или просто по школе, слушать их шепот за спиной, да и вообще, так было проще жить.

Видимо, моя отстраненность от происходящего им наскучила. Ведь скучно потешаться над тем, кого это не волнует, в общем, со временем история как-то забылась, и теперь, когда происходили вещи, «видимые мною ранее» я теперь шептала: «Дежавю», а потом улыбалась. Очень странно, но именно этот шепот помогал мне выходить из ступора и этого необъяснимого состояния, в которое я всегда впадала во время видений. А главное было то, что никто не обращал на меня внимания, ведь «дежавю» – это нормально, оно у всех бывает.