Мария Савельева - Идеальное зеркало

Мне понравился её образ постановки задачи своей полной невыполнимостью для меня. Как это «вспомни себя маленькой»? Она одела на меня венец и вернулась в своё кресло. Никаких особенных ощущений я не почувствовала, хотя казалось, что меня этот обруч на голове расстроит.

– Где ты жила? Опиши свой дом. У тебя была своя комната? – помогла мне с направлением доктор.

– Я жила с мамой, бабушкой, дедом и котами в небольшой квартире на окраине Москвы. – я поморщилась, всё равно стараясь не сказать лишнего, – И у нас не было стиральной машины, зато была некая установка для глажки постельного белья. Жуткая вещь. В России тогда было всё подряд – неразбериха девяностых. Только отгремел мощнейший экономический кризис и люди пытались оправиться после этого. Мне это мама рассказывала, как они с бабушкой пытались выжить и меня выкормить. Я сейчас понимаю сколько в квартире было всякого хлама, странных вещей без особого применения, даже не работавших. Там были какие-то мешалки, лопатки, печатная машинка огромная, проигрыватель для пластинок. Мебель тёмная, угловатая, ножка дивана подрана кошкой. У меня нет своей комнаты, я сплю на кресле-кровати и рада этому, потому что я взрослая, у меня отдельное место. Обои оранжевые, старые, с каким-то геометричным рисунком, пахнут старой бумагой в местах где отклеились. Я наклеиваю на них свои рисунки. Мне скучно. За окном пасмурно. – я будто вернулась туда и видела всё наяву.

На самом деле я даже не могла остановиться. Одетый на голову венец должно быть работал как ускоритель мозговой активности: я без труда проваливалась в детали воспоминаний, о которых не то что не помнила, я не хотела о них говорить, но эпизод один за другим выпархивал из меня, словно пузыри из мыльной банки.

– Наверное, ты болеешь? Ты ходишь в детский сад?

– Нет, меня не пустили в детский сад, мама боится, что там меня будут обижать или испортят здоровье. Поэтому я сижу дома с бабушкой, а мама работает.

– Что ты видишь из окна?

– Это открытое пространство, здесь ветер дует очень сильно. Летает серый пакет. Соседние дома метрах в трёхстах, а между нами зелёный луг с неровной поверхностью, местами заезженный машинами. На деревьях нет листьев и темнеет рано. Каждое утро я первым делом бегу к окну, посмотреть не выпал ли снег.

– Кто-нибудь есть дома?

– Да, бабушка и мама. Они шьют что-то, по-моему, или разбирают шкаф. В большой комнате много вещей разложено кучками, на полу самая большая куча, это шерстяные вещи. Я хочу сесть в неё, но сверху лежит свитер деда, он колючий, так что нет.

– Они говорят о чём-то интересном? Или предлагают тебе присоединиться к уборке?

– Нет, они смеются. Бабушка в очередной раз пытается рассказать анекдот, который кажется ей страшно смешным, так что она застревает где-то в начале и больше никто разобрать ничего не может. Стоит хохот.

– Ты помнишь этот анекдот?

– Сложно сказать… Я разобрала только, что Петька и Василий Иванович в бане, вдруг показался враг и Петька прямо с тазом ринулся в окно… Вот и всё, что могла от этой истории рассказать бабушка. Она смеётся до красного лица и слёз на глазах, мама заходится смехом от вида бабушки, мне тоже смешно. И вот мы все лежим в комнате посреди кучи шерсти и ржём над недослушанным анекдотом.

– Звучит неплохо. Что было дальше?

– Мы выстроились паровозиком и пошли на кухню обедать. Они так играют со мной. Вечером меня будут купать. Я знаю это, потому что меня всегда купают по выходным. И я очень жду этого, обожаю купаться.

– Почему?

– В воде мне комфортно, я чувствую себя свободной и там много вещей для игр: мыльница, решетка для стирки, игрушки какие-то, переводилки на кафеле. Бабушка наливает мне ванну и оставляет одну. Я этому рада, это единственное время, когда я могу играть и никто меня не просит что-то принести или сделать.

– В тот день ты купалась?

– Да.

– Попробуй вспомнить подробности, пожалуйста.

Я окончательно погрузилась в воспоминание. Пауза в разговоре и происходящее в моей памяти наполнилось объёмом и красками. Мне не казалось будто всё сон, я на самом деле вышла в тот день.

– Пахнет мокрым шерстяным свитером. Надо мной висит постиранная одежда, с которой где-то каплями, а где-то струйкой стекает вода. Холодная. А я скрываюсь от неё в теплой ванне. Я могу спрятаться под водой, но капли всё равно слышно. Слышно, как они становятся частью моей воды. Мне нравится наблюдать за пузырьками воздуха, которые выходят из моего носа и стремятся на поверхность. Щекочутся.

Я там, в воде, надо мной целый мир, где плутают мои фантазии. Я нахожусь между двумя измерениями. Игра началась. Моё детство – это созвездие самых разных миров. Такое богатство может породить только детское сознание, жаждущее приключений. Я видела там русалок и затонувшие корабли, сундуки с сокровищами и бутылки с посланиями от таинственных мореплавателей всех времён. Они не переставали там быть, жить, просто я приходила к ним не так часто, как хотелось.

Мыльница пошла в ход – батискаф Жака Кусто – с брызгами отправился исследовать морское дно, где его ждало морское чудовище-мочалка. Кто же его спасёт? Человечек из пальцев смог вытащить лодку на необитаемый остров (деревянную решётку), где их поджидала целая команда пиратов из флаконов с шампунем, кремом и ещё чем-то. Читать я ещё не умею.

Можно создавать волны и плыть по течению океана, переживая штормы и грозы безжалостной природной стихии, унесшей прочь моё маленькое тело от места крушения пассажирского лайнера. Я лишь ловлю волны и думаю, как меня спасёт кит, что наблюдает из-под водной глади за маленькой точкой – девочкой в мировом океане стихий.

Время пролетает так быстро. Бабушка зашла в ванну с огромным полосатым полотенцем. Говорит: «Почему не зовёшь? Вода совсем остыла уже». А она и вправду остыла, но океан не может быть тёплым. Хотя, я никогда не видела настоящий океан, откуда мне знать. Я встала из воды, сразу стало тяжело. На меня упало несколько ледяных капель с мокрой одежды наверху, и я поёжилась. Бабуля закутала меня в полотенце и взяла на руки. Сколько же мне лет? Отнесла на кровать и тщательно вытерла. А я лежу в этом полотенце, в тепле и чистоте: меня только что спас кит после крушения.

– Это удивительный день. – я услышала голос доктора как будто у себя в голове, такой тихий и дружелюбный. – Ты готова посмотреть что-то ещё?

– Мне кажется лучше уже нет.

Я пыталась сопротивляться, но влияние Бовье было похоже на луч прожектора в кромешной темноте – он упорно выискивал воспоминания нужной ему яркости и вытаскивал их на свет, бесцеремонно двигая меня со своего пути.

– Какое время года тебе больше всего нравится?

– Конечно лето. Хоть я часто разбиваю коленки, но мне нравится платье с котенком, и я люблю свои сандалии, люблю прятаться с ребятами в кустах и играть в «Казаки-разбойники», классики, прыгать через резиночку, готовить ужин в игрушечной посуде и варить суп с водой из лужи. Мы бегаем по двору словно птицы, чувствуем себя свободными и наслаждаемся этим временем без оглядки.