Евгений Трубицин - Дневник Черного монаха

Замечание Монаха выбило меня из колеи.

«Я открываю ему самое сокровенное, говорю без масок. Он же везде видит эгоизм. Не такой уж он и мастер, этот монах, как распалялся Петр Иванович. Просто еще один надменный просветленец.» ― подумал я, пытаясь внешне не подать виду.

― Так есть такая система, которая поможет хотя бы человеку, который имеет это ваше сильное желание ― развиваться? ― спросил я раздраженным тоном.

― Есть, есть. И не одна. ― добродушно ответил Монах.

― Как можно о ней узнать. Хотя бы об одной? ― прямо спросил я.

― Вам достаточно только узнать? Теорию? ― спросил он с внимательным взглядом.

― Мне достаточно знать, как выполнять практики. Какие-нибудь медитации. С остальным как-нибудь разберусь. ― твердо ответил я. ― И поверьте, у меня есть это «неугасимое желание», как вы выразились. Уже не год этим занимаюсь.

― Хорошо. ― с выдохом ответил Монах. ― Я расскажу вам о практиках, но с одним условием. Ответьте мне честно, зачем вам это?

После этой фразы со мной произошло нечто весьма странное. Сердце забилось сильнее, а дыхание стало поверхностным и прерывистым. Мои руки задрожали и я не желая это демонстрировать, спрятал их под стол.

«Видимо проявление страха, ― догадался я. ― Боюсь ответить неправильно и потерять возможность узнать о системе Монаха.»

Я абсолютно не понимал чем вызвана такая реакция, он совершенно не произвел на меня впечатления. Обычный зануда, коих сейчас не мало. Почему же я так боюсь потерять эту возможность?

― Наверное, интуиция. ― неожиданно произнес он.

Мое замешательство усилилось до предела. «Как он узнал, о чем я думаю? Видимо не так прост, как сперва показалось.» ― сложилось у меня в уме.

Я сбивчивым, ошеломленным голосом спросил:

― Как вы узнали, о чем я думаю?

― Здесь нет никакой мистики. ― с улыбкой ответил он. ― Весь наш разговор вы не проявляли особого энтузиазма. Но после того, как я поставил вам условие, все изменилось. Глаза забегали, руки вы убрали под стол, чтобы не показывать, как они трясутся. О чем это могло свидетельствовать? ― он сделал паузу буквально на мгновение и заговорил вновь. ― Только о том, что вам внезапно эта беседа стала очень важна. Вы медлили с ответом. Глаза продолжали смотреть то на потолок, то вниз. Вы обдумывали свою чрезмерную реакцию и задавались вопросом, почему она возникла. Почему сейчас для вас это так важно? ― задал он вопрос сам себе. ― Я предполагаю, что это может быть интуиция.

Его рассуждения, скажу искренне, поразили меня. Несмотря на то, что я и сам часто проворачивал подобное, заслуживая восхищение знакомых. Глаза человека многое могли сказать и о его мыслях, и о чувствах. Я помню одно время, специально подмечал за собой направление взгляда в различных ситуациях. Например, переживая грусть, мои глаза все чаще стремились смотреть вниз или вниз вправо. Если же я внимательно прислушивался, глаза теряли фокусировку и глядели куда-то вдаль. Но гораздо более важным было не направление взгляда, а его динамика, ритм. Наблюдая за собой в течение нескольких лет, я запоминал специфические движения глаз и тела, мимику, позы, которые может занимать человек в разных эмоциональных состояниях. Таким образом мне не раз удавалось понимать, что скрыто за внешней игрой собеседника.

Монах, судя по моим наблюдениям, сегодня весь вечер находился в абсолютно нейтральном состоянии. Он не давал почти никакой информации о своих намерениях, мыслях и эмоциях.

От раздумий меня отвлекла тяжелая, резкая музыка Баха, которая с напором ворвалась в зал и пропитала его гнетущей, напряженной атмосферой. «Странный репертуар у этого второсортного кафе. На кого они хотят произвести впечатление?» ― с внутренней усмешкой подумал я.

Тем временем мой ответ все затягивался и неловкую паузу решил заполнить Петр Иванович.

Он будто извиняясь, заговорил о вопросе Монаха:

– Честно ― не всегда и ответишь. Ведь как бывает. ― затараторил он. ― Человек и сам не знает, что для него правда, а что нет. Я так считаю.

Монах на это ничего не ответил, но одобрительно закивал головой. Затем посмотрел мне в глаза, выдержав идеальное время, чтобы не вызвать у меня дискомфорта, но и не отвести взгляд слишком быстро.

― Я хочу стать сильным. Хочу контролировать свою жизнь и не чувствовать себя песчинкой в пустыне. ― наконец признался я. ― Давно я надеюсь, что мир не только то, что мы видим изо дня в день. Что есть что-то еще. Скрытое от нас. Можно сказать, я с детства ищу чудеса.

― Спасибо. Это честный ответ. ― добро сказал Монах. ― Я как и обещал, готов поделиться с вами теоретической информацией. Но боюсь, это не то, что вы ищите. В системах, о которых я знаю, практик почти нет. Главное в них ― понимание и выдержка. А с помощью одной лишь теории этого понимания добиться невозможно.

― Дайте мне хотя бы одну, первую практику. Я попробую. ― просяще проговорил я.

Монах оглядел помещение, в котором мы находились и сказал:

― Почувствуйте, что вас здесь нет. ― он слегка выдержал и продолжил тихим, будничным тоном. ― Прямо сейчас смотрите вокруг, будто вас нет и никогда не было. Эти люди ― монах обвел рукой вполне уютное, хоть и грязное помещение кафе ― они живут сейчас без вас. Эта мебель, эта музыка существуют здесь. Без вас. Вы просто исчезли. Вы не думаете, не описываете, не оцениваете. Вы будто пространство, которого тоже нет. Удалите себя из этого мира. Полностью, не оставив ничего. Без сожаления и печали. Ведь некому переживать эти чувства. ― он снова прервался. ― Как вы тогда будете смотреть на этот мир?

Он закончил и за нашим столиком установилась вязкая тишина. Я попытался сделать то, что предложил Монах, но ничего не выходило. Мысли не успокаивались. Вроде на миг что-то промелькнуло. Ощущение похожее на то, когда видишь что-то в первый раз. Но больше не повторилось. В теле, то в одном, то в другом месте проявлялись напряжения, видимо вызванные недавним страхом, остатки которого еще присутствовали во мне. Ничего не получилось, я попросту не мог себя «удалить». Вскоре я подумал, что он специально дал мне какую-то неработающую или чересчур сложную медитацию, только бы побыстрей отвязаться. Внутри начала зарождаться обида и что-то еще более сильное.

― Не получается. ― признался я раздосадованным тоном.

После этих слов я всем телом ощутил как формируется какая-то мощная негативная эмоция. Я стал воспринимать себя ни на что не способным и тупым. Почему я не смог справиться с этим заданием. С таким то опытом в медитативных практиках. Мне захотелось быстрее уйти, чтобы не показывать своей слабости.

Петр Иванович на протяжение последних секунд смотрел куда-то в сторону, как будто увидел кого-то знакомого.