Владимир Плотников - Баггер

– Кстати, хочешь в газете работать? – Олег вспомнил свой опыт с сельским хозяйством и прикольнулся.

– А что за газета?

– Одна из нормальных в городе. Жду завтра в центре.

– Где и когда?

– У филармонии. Можешь меня не провожать. – у обочины остановилась приземистая белая кобра. За тонировкой играла музыка.

– До завтра, везунчик, – Маша запрыгнула на заднее сиденье, махнув рукой на прощанье.

– Пока-пока.

Бармалей был не просто кот. Это – Бармалей с историей. Когда Олег еще учился в универе, на пятом, он был вылетающей птицей. Не то чтобы на него возлагали надежды, просто знали, что пятый он закончит. Дембелям больше позволено, и Олежка вскоре понял, что воздавать Дионису с преподавателями прикольно. По пьянке он и дал зарок после диплома обзавестись зверем. Хозяин кошачьей праматери взял с него слово, и слово повисло.

Вообще в этом городе люди, связанные друг с другом по разным основаниям, растили у себя одно и то же кошачье племя. А если так легче, то род. Бармалей был маленьким, пушистым и колючим. Он боялся всего и крепко впивался в теплую грудь, то и дело, проползая в коридоры и лабиринты кожаной куртки. Красный фанерный трамвай, конечная. Бледное освещение и холод. Только Олег этого не чувствовал, градусы, принятые за нового члена семьи давали знать. Согревали. Итак, от конечной до конечной. Вот она, долгая дорога домой.

Олег жил один, в обычной квартире. Узкий балкон, санузел и кухня. Да, кухня, одна из главных частей квартиры. Жилище было скромным, но по-своему замечательным. Газовая плита взращивала синие цветы, балкон выходил в тенистый двор. Простая мебель, магнитофон и старый проигрыватель грампластинок задержался здесь из прошлой эпохи. На стенах плакаты шестидесятых тире восьмидесятых. Все купить иголку надо, – думал Олег, глядя на склад рок-музыки. Жилище одинокого холостяка. Друзья ему по этому поводу завидовали.

– Такой траходром пропадает, – сетовал Славик. – Эх, одним дается, а они не ценят…

Вот только делать маленький бордель или комнату для тусовок из своего жилища Олег не хотел. Личное пространство должно быть. Место, где ты простой, такой какой есть. Можешь ковыряться в носу или ничего не делать. Отец Олега в свое время решил посвятить себя науке, и давным-давно отправился с исследовательской группой на север. Чем они занимались, никто толком и не знал. Раз в полгода приходили открытки и еще реже – деньги. Олег вырос, и теперь жил самостоятельно.

Бармалею тоже было можно все. Как хозяин, он спал где угодно. Огромный, темно-серо-полосатый, похожий на все свое родовитое племя, он напоминал человека, причем воспитанного и даже благородного. В то же время с примесью какой-то залихватской удали. Его хотели назвать Муром, но к чему повторять чью-то судьбу? Бармалеем его назвала Алиса. Просто так. По-нашински, по-бармалейски, – любила говорить она.

Конечно, к Олегу заходили в гости. Заваливались друзья и приятели. Просто есть момент осквернения жилища, который нельзя переступать. Вещи, которые ты можешь позволить в кабаке, но не у друзей. Бармалей тоже понимал это, и не водил в квартиру дворовых котов.

– Пошли жрать, господин барон, – Олег открыл банку кильки и облизнулся, – поделишься со старым другом? – сказал он, и обмакнул куском хлеба томатный соус. Кушать подано. Кот лениво потянулся, подошел, понюхал, обмакнул лапу.

– Ладно, давай, аристократ,– сказал Олег и затворил за собой дверь. Лестница, по привычке темный подъезд, на стенах стихи детским почерком. Когда-то он тоже писал. И свои и чужие. И было больно и тоскливо, и хотелось, чтоб поняли. Огромный мир, которому нужен ли пятнадцатилетний пацан, слушающий музыку и о чем-то мечтающий. На, читай. Он писал, а потом бывал в других местах, и видел, что там тоже писали. Не только «Сашка – козел» или «Вова плюс Таня». А чьи-то души тоже рвались. Рвало крышу, сносило с петель и накрывало. А потом и это прошло. Не смахнулось, а стало прошлым, частью себя.

Вот в этом дворе клип снимали, – почему-то вспомнил Олег. Его приятель самозабвенно занимался искусством, и вписывал эти стены в историю. А может, не только стены, и не только эти. А дворы никогда не взрослеют, просто меняются люди, играющие роли.

В своей задумчивости Олег брел по району, из проезжей машины рычали басы RnB. Он пел о том, что рэп – для черных, и в этом бедном квартале белому засранцу не место. Нет, здесь не Нью-Йорк, – подумал Олег, сворачивая к аллее. Алиса плакала, закрывая лицо руками. Искренне, навзрыд.

– Что случилось?

– Я не хотела, это все он.

– Кто он?

Девушка продолжала всхлипывать, но как только почувствовала, что рядом тот, кто может ее пожалеть, разревелась белугой.

– Славик, – сквозь слезы проговорила она. Он так злился, что я с тем мужиком познакомилась.

– С каким?

– Ну, с тем, богатым мэном, который всех еще угощал.

– Так ты тоже с ним тусуешься?

– Уже нет, Славик все испортил. Наговорил кучу гадостей про меня и еще… – она разрыдалась.

– Что еще?

– Он мою маму до инфаркта довел, сегодня в больницу отправили. – Алиса рассказала, что Слава пришел к ней домой и стал потрясать бумажкой, уверяя, что здесь жизнь и душа дочери. И что гореть ей теперь в аду. Мария Антоновна, женщина набожная и чувствительная, видать, не выдержала. Да, погано. Что же тебе, Славик, денег не хватало…

Славик как раз вышел из-за поворота и шел навстречу.

– Че ты с этой дурой трешь? Хочешь со мной бабло зарабатывать? – он был довольный и наглый. Сработало, как в детстве. Короткий по челюсти, и бывший приятель повалился в кусты. Так нельзя, без разбору, это нецивилизованно, – звучали сомнения. Но интуиция-с подчас красноречивее фактов. Бывает так, что восприятие действительности иногда заставляет нас поступать адекватно внутреннему ощущению.

– Ты еще пожалеешь, мудак, – Славик держался за разбитую губу, – Я тебе не сейчас отвечу, а потом. Тебе будет больнее. Прид-дурок, – процедил он, уходя и на прощание.

Маша пригласила меня на приключение, и я, не будь дураком, конечно же, согласился. Все теми же улочками мы пробирались в очередной спрятанный мирок. Я уже успел привыкнуть, что эта соблазнительно одетая девчонка с ангельской внешностью любит проводить экскурсии по задворкам нашего города, чтобы откопать очередное развлечение. Просто.

Как я понял, если знаешь, что ищешь, то обязательно найдешь. Маша знала, и уверенным шагом вела мимо канав и лачуг, утопающих в зарослях дикого винограда. Смеркалось. По моим предположениям, приключение могло стать веселым, но компания молодых людей, по-видимому, решала какую-то свою проблему, и мы, юркнув в утопленный дворик, оказались около постройки, скорее напоминавшей сарай, нежели дом.