Владимир Плотников - Баггер

– Много еще что говорят, только многого и не говорят, – подытожила Маша. – В общем, на тот свет здесь много кто уходит. Зря ты без меня попробовал.

Олег устало подумал о том, что бы она сделала. Возможно – отговорила.

– Есть в этой вещи один плюс. Если ты наркоман, ты быстро слезешь со всего, на чем сидел. Эта штука, как более сильный клин, полностью завладевает мышлением.

Три дня после Олег лежал дома трупом. На потолке росли алые лужайки, а у каждого человека непременно должны были вырасти крылья. Черные. Он не мог спать, но ощущал себя наполовину во сне. Еда не лезла, и только хотелось пить. Через два дня зашла Маша, и привела лекаря. Того самого старикана. Дед положил под нос какую-то вонючую дрянь, и замычал.

– Он сказал, что в тебе душа слабо держится, – сказала Маша, когда лекарь ушел.

– Что это значит?

– А то, что нельзя тебе больше.

– А ты часто туда ходишь? – спросил Олег.

– Случается. А что еще в жизни делать, если скучно? – она сделала паузу, – Ты не думай, что я от этого тащусь. Просто нужна разрядка. Чтобы жизнь радовала. Когда в нее возвращаешься всегда очень радуешься, что жива.

Олег проболел еще день и исцелился. Больше они не говорили на эту тему.

Как много у тебя остается времени, когда ты один. Пустота. Чистые окна. Невостребованное время, и хочешь сказать кому-то, что говорил по привычке, да уже нет смысла.

– Можно, я у тебя погреюсь, – спросила Смерть.

– Грейся, где хочешь…

– Не говори так, разве ты знаешь, чего я хочу? – дама в белом повернулась лицом к стене. – Согрей меня.

Черное каре отделяло бледное несчастное лицо. Почему она из времен НЭПа? Разве тогда умирали люди?

– Умирали.

– А в другое время? Вот вчера, хоронили деда Кондратия…

– Оставь деда, он не твоя забота. Лучше дай мне свой телефон.

Олег подчинился, и только потом почувствовал подвох. Смерть копалась в телефонной книге.

– Ты мне не нужен, а вот друзей твоих позвать придется.

– Нет, не надо, пожалуйста. – тело Олега стало уменьшаться, и вот уже руки стали совсем детскими, – пожалуйста, тетенька, не надо… – ноги становились все более вязкими, и уже совсем вросли в пол. Я деревце и расту к солнцу, вот только холодно. Очень холодно. А суки забыли закрыть форточку. Я сейчас нарочно придумаю другие номера телефонов, и все будет хорошо, только бы не проснуться…

– Ни хера себе, сончик. Поздравляю, коллега, вы сходите с ума, – сказал он зеркалу. На часах четыре четыре четыре. Что там с числами? По сумме двенадцать, а вообще три. Ничего не дает.

На улице орали кошки. Самозабвенно, дико, немного жалобно. Кричат коты по двум причинам – любовь и война. Сейчас победила вражда, и разбросала некогда слившийся воедино клубок на два противоположных фланга. Тот, кто побежит, струсит, станет лошарой, и его будут бить все те, кто об этом знает.

Бить слабого клево, он терпит и злится, пока не сломается или не поломает своего преследователя. В таких случаях одному платят за все беды. Никотин пробрался в легкие. Заграничная пачка грозила раком и импотенцией. Что же из этого разнообразия выбрать? Пожалуй, чашечку кофе.

В дверь позвонили. Рита. Мокрый белый плащ, черные волосы, тушь, помада. На лице отпечаток ужаса и чего-то страшного. Очень.

– Не прогоняй меня, пожалуйста. – она упала перед ним на колени и вцепилась в штанину. На запястье алела яркая полоска, красящая киноварью этот белый и чистый. Олег растерялся, но инстинкт сработал. Дверь закрылась, разделяя внутренний и внешний мир. Теперь ты в моих владениях, девочка. Князь Олег с единственным стражником, лениво дрыхнущим на спинке дивана, принимает в свои владения.

– Ты откуда?

– Мне не к кому пойти. – девушка плакала и не отвечала на вопросы. «Вот только телефон ей давать не нужно», – подумал Олег. Он перенес Риту на диван и присел рядом. Да, на верного пса я явно не гожусь. На доктора немного больше. Он обработал рану и заботливо перебинтовал.

– Теперь у тебя две таких вырастет, и даже лучше.

Херня какая-то получается. Девочка не очень-то меня жаловала. Я не мечта ее любовных снов, и друзьями мы тоже не были. Видимо, ей действительно было некуда идти. Откуда она знает мой адрес? Стоп, а это уже интересно.

– Они найдут, обязательно найдут. А я не хочу, не хочу… ты понимаешь, их больше нет. – снова слезы, истерика. «Кто они?»

– Не хочешь как кто?

– Как другие. Это страшно. У тебя не убивали друзей, откуда ты можешь знать, – она посмотрела как-то обиженно и зло.

– Кого убили?

– Виктора, и не только. Они сжигают мосты. Мне нужно позвонить отцу, он все решит. «Только не телефон», – с некоторых пор, Олег стал верить снам и предчувствиям. Один звонок, и смерть. Уж лучше рандеву с незнакомкой. А утром – завтрак в постель. Девочка должна успокоиться, а завтра поговорим.

– Я посплю на кухне, а ты расслабься. Утро вечера мудренее.

Сейчас Рита была другой. Ее холодная красота от глянцевой стала какой-то надломленной, вернее, все то, что девчонки используют в качестве защиты – косметика, прическа, подчеркнутость стиля и отработанное выражение лица, все это ушло куда-то на второй план. Она была слабой, а это дает мужчине быть сильным. Или ощущать себя таким. Так быть, или ощущать? Если верить отечественным психологам, ощущать значит – быть. Стало быть, я теперь, по крайней мере, Ричард Свирепое Львиное Сердце, пришедший из Шервудских лесов, чтоб хранить твой сон, незнакомка.

Коты продолжали орать, но песня их смешалась еще с чем-то. Мерзкий звук незаводящегося автомобильного желудка. Пять утра. Девушка уснула, свернувшись котенком. Точно. Бармалей, сегодня тебе повезет больше чем мне. Олег положил степенного кота рядом с Ритой. Они оба почувствовали тепло и прижались друг к дружке. Девушка, как будто ища защиты, а Бармалей – с удовольствием только что признанного гения.

– Вот так, дружище, я жилетка и ночной часовой, а ты согреваешь ложе принцессы.

Олег пошел на кухню, но спать не спалось. Рита не похожа на сумасшедшую или истеричку. Разыгрывает меня? Тоже вряд ли. Значит, что-то случилось. Институт научного атеизма. В голове не укладывается. Одна ты меня понимаешь. Синий цветок форсунки обиженно пожелтел. И ты тоже.

Итак, нас трое, и нужно прийти к решению. Внутренний голос подсказал, что делать. Прощай, благородство. Я не вор, а сыщик, – приходило оправдание. Обыск женской сумочки – дело непростое. Сюда обычно прячут бронепоезд, недельный запас парфюма, кучу фигни и еще очень нужные вещи. Записная книжка. То, что нужно. Теперь положить, как было. Это для меня беспорядок, а кое для кого – может быть, система. Знак V и телефон. То, что нужно. Олег действовал наугад. Виктора убили. Откуда я знаю, что это так? Не доверяй никому – принцип разведчика.