Николай Бель - Великое одиночество

В самом начале мне хочется выразить глубокую благодарность каждому человеку, которого я встретил на своём пути, до написания этой книги. Если представить, что жизнь – это школа, а каждый из нас ученик, сразу становиться ясно, что отметка в твоём дневнике не имеет решающего значения. Значение имеет только урок, который тебе преподали.

Закаты и Рассветы в моей деревне зимой невероятные, не один год необходимо провести у холста, чтобы передать красоту этого солнца. Тоньше бархата, отшлифовано это небо специальной пастой, на языке вертеться какой, еле тёплое, лёгкий стыд обнажённой девушки перед её мужчиной. В такой деревне хочется созерцать всё, и зиму и лето и осень, и весну. Интересно, а чем представляется эта деревня за пределами моего черепа? Помню Бабушка рассказывала историю про девушку, которую напоили на выпускном и обокрали, часы кажется, подаренные увели. Думаю, позже её посадили в клетку и возили поруганную по улицам, а в конце закидали камнями. Если обобщать деревня —отдельный организм, модель общества в миниатюре. Своя иерархия, хоть табель о рангах составляй. Город функционирует другими материями. Город проектируется архитекторами, там каждый болтик на своём месте, в деревне иначе. Деревня – это стихийная вещь. Одиночество здесь имеет несколько иной характер, одиночество, как и любое инакомыслие воспринимается там как вызов всему мироустройству. Моя деревня запросто могла присягнуть Испанской Инквизиции, например. Слава Всевышнему, что я не женщина и цвет глаз моих и волос моих им ни о чём не говорит. В данном случае деревня заведомо в проигрышной позиции, она пытается догнать город, не вникая в корень урбанизации. Город перемалывает пигмент и смешивает в толпе даже самого яркого человека, поэтому серое одиночество города куда страшнее. Одиночество в деревне —смерть тела. Одиночество в городе —смерть души. Все мы состоим из праха, из праха пришли в прах и уйдём, на этом утверждении можно строить сколько угодно концепций своего пребывания в этом мире. Зачем нагружать себя бессмысленностью существования если это и без того ясно. Обрести смысл? Вот задача и это куда опаснее. Обрести смысл способен только алчущий не так ли? Но тогда почему у меня в голове есть ответы на любой вопрос. Трава зелёная, ответ на любой вопрос, работа нудная, пиво горькое…

Топоры и вилы моя деревня, её смысл исключительно в архаичном консерватизме и передачи генов в случайном порядке. Какой вопрос необходимо поднять? Кому в голову придёт выращивать на земле репу? Или почему…впрочем почемучки ещё в детстве получают обухом по голове. Любое проявление интеллекта воспринимается как вмешательство в самое интимное и сокровенное. Консерватизм пахнет так же, как и банка рыбных консервов сомнительного качества. Разумеется, Традиция бессмертна так как память заложена так глубоко что даже нейрохирургу туда не проникнуть. Традиция бессмертна, только тогда, когда она жива, когда есть возможность уловить её сущность. Знал ли Великий Князь Владимир чем обернётся его выбор после принятия Христианства? Конечно знал, за то и почитаем. Все мы крещённые люди и все под Богом ходим, в частности Я.Я и моё Эго вот кто, в некоторой степени, герой этой книги. Точнее сказать эта книга сама по себе герой.

Желтые от табака, гнилые зубы, имя попросту уже и не упомнить, готовились пировать на чужих костях, у таких людей попросту нет Веры, нет и толики Идеи. Эти зубы обычные падальщики, которые только и ищут, где поживиться. Трофейная шашка вся в зазубринах от чужой битвы, телега скрипит подобно ночному кошмару…Их было трое. Один высокого роста, со сдавленной грудью, жилистыми руками. Второй недавно вылечился от падучей, каким образом мне не известно. Третий только оторвался от груди матери. По мере символично, что этих ублюдков было трое, да вот только служили они исключительно дьяволу.

Вышли они родом из дерева мёртвого и сами его керосином сдобрили. Жгли после остатки жизни в пьяных драках и блуде. Да только внушающий страх в испуге не меньше, чем жертва. Собачья шерсть при встрече с волком становиться дыбом так же, как и волоски на твоей тонкой коже. Собака кусает от страха, в ужасе бежит сломя голову, собака самый точный символ моей смерти. Верная и терпеливая послушная и ждущая своего часа. Так скажу Жёлтым зубам не пировать на моих костях. Всё это только вымысел никак иначе. Поэзия жизни и поэзия смерти суть одно и тоже. Сперва рождается поэт, за ним философ. Любовь к мудрости и пытливость ума, вот что отличало меня от всякого рода попутчиков и Желтые от табака зубы не более чем собака, блохастый пёс, в ожидании моей гибели, но не дождаться ему смерти моей.

Что такое толпа? Каким признаком сообщество обладает в сравнении с особью? Стоящий особняком непременно выпадет и создаст свою мифологию. Стоящий особняком будет искать плодородную целину и только тогда он приблизиться к Разуму.

Почему так много разных деревень в России? В Ростове такие, а в Самаре другие? Почему верность традициям превращается в слепое блуждание между сосен? Всякий должен ответить на этот вопрос.

Сладкого захотелось…Пойду что-нибудь куплю.

Севастьян был из священнослужителей имел крепкий Дом, и был послан на восстановление местной церкви. Деревня эта, стояла на холмистой плодородной земле, с одной стороны охранялась речкой, с другой озёрами и хвойным лесом. Всё было чудесно в том мире. За каждым кустом и Бог и Леший таился, на масленицу жгли Снегурочку и солнышко пекли, зимой сверчки за печкой прятались, и было согласие во всём. Такая деревня. Те времена уже и не вспомнят, озеро всё иссохло и заросло тиной, лес вырубили, остался только гул поездов и стук колёс.

По утрам батюшка закалял тело своё водой студёной, а днём ездил с местными лес валить, да, на восстановление. На вид Севастьян был хрупок и гибок, точно соломинка жилистые руки выдавали настоящего воина, борода вовсе не росла, но внутри был преисполнен Духа Святого и обыкновенной земной волей. В семинарии учился прилежно, но при этом и подурачиться мог, со своей супругой был знаком с самого детства и не было ближе сестры и друга. И жили они так душа к душе. Матушка носила плод под сердцем, хранила и оберегала его, следила за скромным очагом и тихо молилась.

Колыбельная Матушки звучала именно так:

Летел белый голубок

С чистой радостью летел

Пусть все горести уйдут

Пусть

Летел белый голубок

Светлой радостью летел

Пусть все горести уйдут

Пусть.