Георгий Гурджиев - Беседы Вельзевула со своим внуком

В то время, о котором идет наш рассказ, все пространство космического корабля «Карнак» занимали как те, кто служил на нем, так и те,кто называл себя «активно мыслящими».

В числе пассажиров был и очень красивый мальчик, всегда державшийся поблизости от Вельзевула. Это был Хассейн, сын Тулуфа, любимого сына Вельзевула.

Впервые своего внука Вельзевул увидел после возвращения домой из ссылки и, оценив доброту его сердца, а также благодаря тому, что называется «зовом крови», сразу привязался к нему.

Поскольку это произошло как раз тогда, когда разуму юного Хассейна требовалось развитие, а Вельзевул имел теперь много свободного времени, то он взял на себя ответственность за образование своего внука, и поэтому, где бы он ни был, внук находился рядом с ним.

Со своей стороны, Хассейн так полюбил своего деда, что не мог и шагу ступить без него, и с жадностью впитывал все, чему Вельзевул учил его.

Для первой беседы Вельзевул, Хассейн и Ахун, преданный старый слуга, собрались на высшем «назнике» корабля, то есть на верхней палубе, под «кальпокраконисом», видом купола, разговаривая и созерцая бесконечное пространство.

Вельзевул рассказывал о солнечной системе, где он провел много лет. Он описывал особенности планеты под названием «Венера», когда ему сообщили, что капитан желает поговорить с ним, и Вельзевул изъявил согласие.

Вскоре после этого вошел капитан и, поприветствовав Вельзевула со всей подобающей его рангу учтивостью, сказал:

– Ваша Милость! Позвольте мне попросить у вас авторитетного совета. Прямо по нашему курсу находится «неизбежная помеха», и она будет препятствовать нашему движению по кратчайшему маршруту.

Она располагается (если мы будем следовать намеченному курсу), в двух «кипрено» [2] Примечание: «кипрено» на языке Вельзевула – это определенный период времени, приблизительно равный продолжительности времени, называемой на Земле «часом». полета, когда наш корабль будет пересекать солнечную систму «Вуаник».

Но как раз в этом самом месте нашего маршрута, одним кипрено ранее, окажется большая комета, принадлежащая солнечной системе «Сакур» или, как ее иногда называют, «Мэдкэп». Таким образом, если мы будем придерживаться предполагаемого курса, мы неизбежно пересечем место, через которое уже прошла эта комета.

И как, конечно, известно Вашей Милости, эта вредная комета всегда оставляет за собой след, состоящий из огромного количества «зильнотраго» (на земле это вещество называется синильной кислотой), который, проникая в планетарные тела, нарушает важнейшие из их функций, и это продолжается, пока он не улетучится.

Сначала я решил, продолжал капитан, избежать встречи с «зильнотраго», изменив курс корабля и сделав крюк, но это значительно увеличит продолжительность нашего путешествия. С другой стороны, ожидать где-либо, пока «зильнотраго» не рассеется, займет еще больше времени. Сам я не смог решить, какой из двух возможностей отдать предпочтение, и поэтому я отважился обратиться к Вашему Преподобию за помощью и мудрым советом. Когда капитан кончил говорить, Вельзевул, поразмыслив с минуту, ответил так:

– Право, я не знаю, что и посоветовать вам, дорогой капитан, и, кстати, в той солнечной системе, где я провел долгое время, на планете по имени «Земля» возникли и еще продолжают жить весьма странные трицентричные существа. Среди них на одном из континентов под названием «Азия» явилась миру очень мудрая трицентричная личность по имени «Ходжа Насреддин».

Для любой необычной ситуации, существенной или незначительной для живущих здесь, у этого земного мудреца Ходжи Насреддина всегда находилось помогающее разрешить эту проблему изречение.

И так как все его изречения были преисполнены чувства правды, я также всегда руководствовался ими, стремясь создать там приемлемые условия существования.

И в теперешней ситуации, мой дорогой капитан, я хочу с пользой применить одно из его мудрых изречений. В подобном нашему затруднительном положении он, вероятно, сказал бы: «Вы не можете перепрыгнуть через собственные колени, и нелепо пытаться поцеловать свой локоть».

Я вам скажу то же самое и добавлю: ничего не надо предпринимать. Когда сталкиваешься лицом к лицу с событием, вызванным силами, неизмеримо превосходящими наши собственные, приходится подчиниться.

Единственный вопрос, который вам надо решить, – это переждать или сделать крюк, облетая опасную зону.

Вы говорите, что крюк значительно удлинит наше путешествие, но ожидание будет еще продолжительнее. Так вот, мой дорогой командир, выбирая облет, мы теряем меньше времени, о чем же тут думать? К тому же, почему бы не уменьшить износ замечательного двигателя нашего корабля, завершив путешествие несколько раньше?

Но если облет повлечет за собой хотя бы малейший ущерб нашему кораблю, тогда, по моему мнению, мы должны отдать предпочтение вашему второму предложению и остановиться где-либо, пока наш путь не очистится от вредного «зильнотраго». По крайней мере, мы убережем наш корабль от бесполезных потерь, связанных с дополнительной работой двигателя во время облета.

И мы попытаемся заполнить время вынужденной остановки чем-нибудь полезным всем нам.

Например, я с огромным удовольствием поговорю с вами о современных космических кораблях вообще и о нашем корабле в частности. И о множестве изобретений, про которые я пока ничего не знаю, потому что меня долго здесь не было.

В мое время эти огромные трансгалактические корабли были такими сложными и такими громоздкими, что почти половина их мощи уходила на транспортировку горючего, необходимого для их полета.

Современные космические корабли изящные и просторные. Они предоставляют широкие возможности для жизни, и путешествовать на них – блаженство. Вы порой забываете, что когда-то нельзя было побывать ни на одной планете, и я был бы счастлив узнать, как создавалось это чудо и как работают современные космические корабли.

Теперь ступайте, мой дорогой командир, и подготовьте все необходимое для остановки корабля. И когда освободитесь, возвращайтесь к нам, и мы проведем время неизбежной задержки в полезных для всех нас беседах.

Когда капитан вышел, Хассейн вскочил и принялся танцевать и хлопать в ладоши, восклицая:

– О, как я рад, как я рад, как я рад этому!

Вельзевул с притворной сдержанностью смотрел на исполненное радости проявление чувств своего любимца, но старый Ахун не мог удержаться и, укоризненно покачав головой, пробормотал про себя, что мальчик вырос «эгоистом».

Услышав, как Ахун назвал его, Хассейн вытянулся перед ним во фронт и с озорством произнес: