Владимир Гор - Манускрипты мужских и женских практик. Часть 1

Каждый человек – он причина. И, когда каждый станет этой причиной и все причины объединятся вместе, тогда явится истинность и многое что удастся, любой формат достижений, о котором даже не мечтают обыватели. За причинностью стоит уметь создавать всеобщий интерес и не только в плоскости, но и в вертикали. – Это как?, – спросила Юлиайя. – Это так, что, если твои сексуальные удовольствия стали лучше и качественнее, то не стоит останавливаться на этом. Нужно поднять потенциал своей чувственности за пределы тела. А это уже эмоциональная, энергетическая составляющая, а также это чувства, за счет которых начинают развиваться совсем другие элементы. Ну, например, вырастет палец, как у саламандры, – улыбнулся Ярослав. Порой ей было непонятно, то ли он говорит в шутку, то ли всерьез. – Или вырастут крылья, как у птицы, ты вспорхнешь и улетишь, – продолжал улыбаться он. – А такое бывает? – спросила Людмила. – Судя по тому, как люди описывают это в мифах, и если придерживаться того факта, что в мифах тоже есть доля правды. У Кентавров были крылья, да и у других мифологических существ. Ведь если человека должно убеждать, что это миф, то реальность станет мифом. Поэтому, возможно, крылья как раз и были. Мы ведь летаем во снах, откуда мы это помним, наяву ведь мы не летаем? – Да, действительно, – сказала Людмила, – знаешь, в то время, как мы с тобой начали практиковать, вдруг внезапно я влюбилась, я влюбилась и мне кажется, что мир поменялся. Все то, и все совсем не то. – Да, это правда, – сказал Ярослав, – когда ты влюбляешься, все то и совсем не то. – Ну а он? – вдруг спросил он Людмилу. – А он, наверное, даже и не знает, что я люблю его. – Так влюбилась или любишь? – Для меня это не имеет значения. – Но если для тебя это не имеет значения, тогда отсюда проистекает следующее – ты абсолютно счастлива. – Да, это правда, я абсолютно счастлива, даже если он про это не знает. – Он не знает и ты не знаешь, любовь это или влюбленность. Но, при этом ты счастлива, это как раз то, к чему и ведет мужская, женская практика.

Мы неслись сквозь время и пространство, проникая сквозь будущие варианты. Будущее огромными картинами вспыхивало перед нами и оставалось где-то позади или внутри нас. Было такое ощущение, что наше сердце, как острый меч, разрезает будущее, и это будущее превращалось в нечто необычайное и прекрасное, всякий раз оставляя перед нами белый-белый свет.

Из этого белого света будущего появлялась невообразимая картина, которая порой переливалась и превращалась в нечто такое, что невозможно было вообразить. Казалось, что именно мы вдвоем есть только сейчас и всегда, и эти мы есть целый, огромный и непостижимый мир. В этот момент мы не видели ни землю, ни небо, а только белизну, словно мы какие-то неведомые существа. И никогда не знали притяжения земли, и никогда наши стопы не касались прекрасной черной материи, называющейся землей.

Но, самое удивительное, что все то, что появлялось перед нами, мы видели одновременно, как во вне нас, так и внутри себя. Было такое ощущение, будто бы все картины рождаются из наших клеток, или наоборот, мы рождаемся из этих картин в своих клетках, в своей материальности. Хотя можно ли было это назвать клетками, когда мы всматривались в глаза друг друга. Казалось, что мы всматриваемся в какую-то бездонную сияющую белизну, казалось, что наши клетки растворяются и мы растворяемся в друг друге.

Было потрясающе интересно, что в этот момент не было никакого общения на уровне мыслей. Восторг! Восторг! Неописуемый восторг! Переливающийся в экстаз, где не было никаких мыслей, не было даже никакой телепатии, было просто единое молчание… тишина… молчание…

И, казалось, это молчание превратилось в бесконечный слог, бесконечный звук, который звучал, и у него не было ни начала, ни конца. Мы были за пределами тела. Понималось одно, что мы либо растворили тело, либо покинули его.

В какой-то момент захотелось просто взглянуть: – Ага, вот оно! Захотелось!, – первая мысль, первое желание. И сразу появилась скорость, время и пространство, в котором мгновенно переносишься, воссоздаешься в теле, открыв глаза, появился материальный мир. – Вот то, что происходило, – сказала Юлиайя. – А ты видела постель? Красивую белую постель, – спросил Ярослав. – Я видела белизну. – Да, – сказал Ярослав, – это белизна, сначала явился образ постели, потом постоянная белизна, которая всплывала. – Да, впервые я осознала, что я живу без тела, я нечто большее, чем тело. И что я – это ты, а ты – это я, и все есть мы, и мы есть нигде. Они долго стояли и смотрели друг на друга. Казалось, что каждый из них всматривался прежде всего в самого себя. Казалось, что эти двое были одним целым, когда-то давным-давно, когда еще не было тел, когда душа не разделилась на мужчину и женщину. И когда эти двое душ были всего лишь одной целостной душой.

Она перебила молчание, – неужели именно так все происходит, что ты обретаешь себя через другого? – Да, – сказал Ярослав, – через другого, но, прежде всего через саму себя ты обретаешь себя. Здесь очень трудно подобрать слова, иногда люди заблуждаются, попадая в ловушку извечной человеческой дуальности – обрести вторую половинку.

На самом деле есть только одна половинка тебя – это твоя тень, твоя самость, цвет. Но если тебе удастся, после всего того, что было, пойти дальше и оставить меня, то есть прийти в первопричину, тогда ты обретешь себя.

В принципе, это уже не важно, будем вместе или нет, или ты будешь без меня, ты уже обрела опыт. Теперь не дай возможности своему уму создать другие сценарии, которые смогут запутать тебя.

Ум очень пытлив, ум очень игрив, для него главное процесс и игра. Он создает другие сценарии, другие комментарии, он комментирует все, что было увидено. Но, согласись, все, что было сейчас пережито, это невообразимо. И, хотя это не является природой ума, это можно назвать сверх умом. Но, по сути, это не тот ум, которым обладает человек. Это бесконечное количество умов тех, которыми обладали просветленные. Вот, что сейчас произошло с нами. – С нами? – Да-да, ведь ты – это я, а я – это ты, и при этом каждый из нас свободен, каждый из нас автор. – А вместе?, – спросила она. – А вместе мы соавторы. – Помнишь, Людмила, – сказал Ярослав, – что ты назвала свое имя – Юлиайя? И ты сказала, что оно явилось тебе. – Да, – ответила она. – Я хочу тебе сказать, что да, действительно есть такое, когда являются имена, но это может являться какая-то твоя сущность, часть тебя. Сущность, когда я говорю, имеется в виду прежде всего какое-то философско-психологическое понятие. Это ни какие-то там демоны и бесы, а именно какая-то часть твоей личности. – Да, я понимаю, – ответила она. – Так вот, есть еще другая практика, которая связана с именами. – Очень интересно! – сказала она. – Выбери образ любого человека, которого ты знаешь в жизни, лично знакома или не знакома. – Да, выбрала. – Есть ли имя у этого человека? – Да, Наталья. – Итак, практика начинается с того, что с сегодняшнего часа ты являешься Натальей. Тебе важно знать и видеть те качества, которые есть у этой Натальи. И, когда ты называешь себя Натальей, ты начинаешь взращивать эти качества в себе. – Да, я уже чувствую, как образ этой девушки формирует во мне определенную нежность, чувственность и женскую уверенность. – Да, именно так, – сказал Ярослав, – тот факт, что ты увидела и дала себе новое имя, говорит о том, что ты начинаешь меняться личностно, и это может привести даже к трансформации.