Элеонора Родионова - Пробуждение женственности

Приехала. Думала: соскучится. Но не тут-то было. Что-то буркнул под нос и все. У него на телефоне стоит пароль, а вечерами приходят смс-ки, и он частенько задерживается на работе допоздна. Он иногда уходит жить к маме, иногда возвращается зачем-то.

Полноценными отношениями нашу жизнь не назовешь. Ни то ни се, можно сказать: ни рыба ни мясо. Я думала начать новые отношения, и, возможно, так и поступила бы. Ведь кажется, что нам уже ничего не поможет: ситуация тупиковая…

Только, если бы в моей жизни не развернулись события, которые я не могла бы себе представить в самом странном сне. Именно эти события раскрасили мою черно-белую жизнь карандашами цветов радуги и изменили до неузнаваемости. Надеюсь, они помогут и тебе.

Случалось ли тебе, мой друг, видеть все в одном ключе, а потом кардинально поменять свой взгляд на вещи, узнав что-то новое? Понимаешь ли, моя дорогая, что все в этой жизни зависит от тебя.

Все еще думаешь, что от кого-то? Нет, из той точки, в которой ты себя ощущаешь центром влияния на мир, но не по-мужски, действиями, а через состояние наполненной счастливой женщины.

Она стояла возле окна, не думая ни о чем. Снежинки красиво падали с неба – ноябрьская погода не жалует. Муж подошел сзади. Она ждала, что он приобнимет ее ласково; она так соскучилась по твердому мужскому плечу и чувству защищенности, надежности.

Но он задвинул занавески и сказал: «Дует, мне холодно. Закрой окно». То есть он не заботился о том, что замерзнет она, а лишь думал, как обычно, о себе. Жалость к себе смешалась с обидой. «И за что мне это?». Горькая слеза скатилась по щеке; он, конечно, ничего не заметил.

– Пожрать че есть?

– Да, борщ на плите.

Маша давно ничего не ощущала, все чувства куда-то разом делись. Тело стало ватным. Она забыла свои желания, мечты. «Неужели я всегда такой была? Когда я вообще смеялась в последний раз? Когда мне было хорошо?»

Она стала словно кукла. Не понимала, чего хочет, о чем думает и куда идет. Все происходило словно в тумане. Снежинки снега шли и шли. Она распахнула окно настежь и вдохнула морозный воздух.

«И как я докатилась до жизни такой? Катилась, катилась, думала: живем же, как все. Со стороны все нормально: муж, семья, дети, а внутри: яма, дыра и пустота. Нет больше сил все это терпеть. Может, я умерла и все это сон?»

Но продрогшее тело и ощущение морозного воздуха на самом деле ей вещали, что она все еще жива, хотя душа стремительно хотела куда-то улететь. «Вот бы стать птичкой и улететь», – подумала она. Муж поплелся на кухню, шаркая тапочками по линолеуму и пукая по дороге. «М-да…»

«Какие красивые снежинки», – пронеслась мысль. «Чья рука ее нам посылает?» У нее, как и у всех женщин, мысль легко переместилась с мужа на снежинки: «Кто их посылает и зачем? Я стала такой же холодной», – она продолжала себя жалеть, не представляя, что в этот момент жалит саму себя обидами и обвинениями.

«Вот бы упасть на чью-то руку, чтобы растаять!» Как ей хотелось тогда переложить ответственность на кого-то, кто бы защитил, оберег ее и взял все в свои руки. Конечно, она втайне надеялась на мужа: «Может, когда-то это произойдет».

Но свои надежды она все чаще выражала в истериках, которые заканчивались скандалом, а иногда и драками. Потом он уходил в запой или к маме, либо ехал в командировку. Так и жили от скандала до скандала.

«Упасть бы в чью-то более сильную руку, чем у меня самой! Но кто это? Муж? Другой мужчина? Знакомые и друзья? Подруги? Родители? Нет, все не то. Душу щемит от незащищенности, от недостаточности. Но в чем причина моих бед? Почему все так происходит? Нет, это кто-то другой! А кто?» И она вновь посмотрела в небо.

Словно что-то невидимое и еле уловимое и ощутимое отозвалось в ответ. Это было так мимолетно, так тонко, что просто вызвало какое-то мгновение радости и умиления, которое моментально растворилось со снежинкой на ее ладони.

Что-то такое, что иногда приходит на мгновение, когда мы смотрим на красивое, приятное. Какие-то забытые эмоции из детства, которые мы часто воспринимаем как хлам, мусор. «Что за ерунда? Пойду-ка займусь делом»…

«Это я, которой тебе не хватает, я протягиваю свою большую ладонь и укрываю тебя. Ты ощущаешь мимолетное счастье, как будто ты младенец в женской силе, не чувствуешь меня и не ощущаешь себя.

Я смотрю на тебя сверху, сбоку. Я везде: в снежинке, в воздухе, в твоей слезе. Я рядом и всегда буду рядом. Я знаю: ты меня не слышишь, но это пока что. Я посылаю тебе большие хлопья снега прямо сейчас, посмотри на это чудо!»

«Ну, почему же меня никто не слышит? Почему я ощущаю одиночество? Почему меня никто не согреет?» Она вновь посмотрела в небо: густыми хлопьями пошел снег.

«Ого! в снежки бы, что ли, поиграть или бабу снежную слепить? Откуда эти дурацкие мысли? Не, ну я че, дура, что ли. Ночь на дворе, холод собачий, снегом все замело». А внутри опять едва уловимая радость в предвкушении детской шалости. Ноги сами несут ее к гардеробной и обуваются быстрее, быстрее, скорее… теплые носки. Сапоги.

«Ах, как красиво: ночной фонарь дает отблеск на снег во дворе и он струится, словно лунная дорожка. Луна. Сегодня полнолуние». Дворовая собака удивленно посмотрела на нее и вновь уснула, не издав ни одного звука, за что ей спасибо. Не очень-то адекватно выглядела бы она в глазах соседей.

«Зависимость от чужого мнения, – услышала Маша внутренний голос. «И почему это для меня так важно? Я же читала где-то, что люди настолько сфокусированы на себе, что лишь в первые 2 секунды могут о вас вспоминать, а потом забывают вовсе. Мы переживаем, целый день можем думать о том, кто-то что-то подумал. Да пофиг на все!»

Маша начала катать снеговика, у нее неплохо получалось, а главное она словно впала в детство. Снежная баба получилась немного косая, словно пьяная. Маша стала кружиться в вальсе одновременно с пушистыми снежинками, падающими сверху. Снежинки падали на реснички и таяли, это было превосходно.

Щеки горели румянцем. Она упала в снег, раскинув руки, и наконец-то ощутила себя живой.

– Я живу! – заорала она что есть мочи.

Гораздо позже Маша поняла, что это и есть состояние «Я есть», или пробужденность, когда ты находишься всеми чувствами в этом моменте.

«Ой!» – вновь внутри включилось состояние «НЕУДОБНО», «что ПОДУМАЮТ?». Поплелась домой. Внутри сияла радость, она, правда, длилась недолго: дома «ждал» храпевший муж, заснувший на диване.

Она стояла на вершине горы и смотрела на проплывающие внизу облака. Маленькая птичка на дереве пела заливистые песни, а потом взлетела, порхая серенькими крылышками, показывая желто-зеленое брюшко. Она ничуть меня не боялась, и Маша захотелось полететь вместе с ней.