Омуртай Нурпеисов - Крест. Дорога Судьбы

Перед тем, как Аскару назавтра идти к сторожевой башне, я подошел к нему. Я сразу ему выложил ему свой сон. Что бы сегодня он не ходил в поход, а то он погибнет. Я просил и умолял, как только мог. Лицо его изменилось. Он взял свою саблю, вынул ее, встал на колени и прочитал на лезвии сабли – Будь достоин этого оружия. Прочитав, упал на колени и стал молиться. В бессилии, что делать, я вышел. Но тогда я не знал, что женщина Аскара все слышала. Она была в женской половине, и происходящее поняла по-своему.

Как я и предполагал, Аскар нарвался на засаду. Неверные всегда рассчитывали на внезапность. Надолго в бой не ввязывались и незаметно уходили.

Я издалека заметил лошадь у хижины Аскара и все понял. Как и во сне, он лежал на топчане, на голове рана. Женщина Аскара вышла из своей половины, и давай меня проклинать. Я не выдержал и убежал. Я не мог спать в те дни. Да еще во сне Аскар ко мне приходил мертвый с разрубленной головой. Стоит и молчит.

Я потерял аппетит, желание к жизни. Полная психическая депрессия. Это продолжалось долгое время. И как-то раз ночью, под вой волков я выхватил саблю и хотел упасть на нее, чтобы свести счеты с жизнью. А на ухо мне говорит Бог: “А как же дети твои? На кого оставишь?” Мне было дурно. Я долго лежал в хижине.

После этих тяжелых критических депрессий я вспомнил свое прошлое воплощение. Где я был вождем и свел три племени. Потом я прозрел и одел крест. Саблю больше не носил. Мир я видел другими глазами. Я ходил и лечил. Лечил хижины от негатива. Часто даже по ночам приходили женщины, прося о помощи. Болели дети и я шел. Огнем чистил хату. Тело больных лечил голыми руками. В основном это дети сироты. Меня всегда усаживали к чаю. Я охотно садился, пил зеленый чай, а лепешки не

трогал. Я слышал мысли детей – (все лепешки съест). Женщины тянули детей, как могли, мужчин часто убивали, а другого достатка не было.

Я читал мысли у человека за пять метров. В отряд я больше не ходил. Отговаривался, что болею. В то время я уже вычислил, кто все время продает план передвижения отряда по тропам неверным. На это у этого человека были мотивы. Его я знал с детства. Он советовал мне, как строить хижину. С какой стороны лучше ставить двери. Я звал этого человека дед Садык.

Судьба его проста. Был бедняк, имел клочок земли, поздно купил женщину. По молодости был ранен в боях и повредил ногу. Сколько помню его, всегда хромал. Женщина родила ему единственную дочь. Он был рад ее появлению. Она дожила до13-ти лет.

В день рождения хана, стражники пришли к Садыку и забрали дочь, чтобы она повеселила хана. Хан изнасиловал девчонку и на утро стражники вытолкнули ее за ворота крепости. От позора она убежала к речке, не могла больше жить. И с высокого камня бросилась в воду в парандже и утонула. Я видел ее, когда вытаскивали. Течение прибило тело девушки к берегу на перекате. Я тогда подумал, зачем купаться вздумала в парандже? Деду Садыку было где-то 79 лет. Садык схоронил дочь, а вскоре и свою женщину. И остался один на этом свете. И тогда я уже понимал, что дед Садык мстит за свою дочь.

В то время участились нападения неверных. И выбирали самых сильных и опытных воинов. Ночью раз пришел ко мне Бог и говорит: “Труба загудит – иди к крепости”. И я пошел. Уже все кричали: “Смерть предводителю неверных”. Один сотник выступал в патриотическом тоне. Другой сотник тоже. Я с трудом протиснулся сквозь толпу и ждал, когда он договорит.

Когда он слез, я залез на постамент и видел всех. Головы все с аурой. Точно я вам не переведу с арабского языка, что я говорил на площади, а смысл заключался в следующем – не надо больше войны. Не надо мести. Мертвых не вернуть. Не надо ходить в эту мечеть и молиться этому идолу. Бог живет в небе, и я рукой показывал вверх. Бог приходит ко мне и говорит на ухо. Мы люди – творения Его. Надо не убивать себе подобного человека.

Бог высоко в небе и все видит, и все знает про каждого. Бог накажет. Я видел, что меня не понимают, все крутят головами и смотрят в недоумении. Меня просто стащили сверху. На мое место вскочил Нурбек. Я оказался за спинами, которые зажали и не давали мне пройти. Меня затерли люди хана. Нурбек, помню, долго говорил, он был хорошим оратором. После его речи над головами взлетели оголенные сабли – “смерть неверным, смерть Артуру” кричали в толпе. А я был беспомощен и ушел, не находя себе места.

Помню, при случае, я рассказывал про Бога нашей бедноте простыми понятиями, и они охотно слушали меня. Раз ночью, помню, к моим дверям подъехали лошади. Двое из нашего поселка внесли человека в материи. Он был жив. Я, разумеется, знал его, как звать, просто забыл в этой жизни. Название поселка и речки, название крепости, название праздников, вспомнить не могу, а события помню, остались в памяти.

Он был молод, лет 18. Стрела попала ему сзади под левую лопатку и при падении обломилась. Я его положил на топчан, животом вниз. Зажег очаг и поставил чашу на костер, готовить отвар. Двое, что принесли раненного, все время его успокаивали: “Шайтан поможет, все будет хорошо”. А я тогда сомневался. Первый случай со мной такой с глубокой раной. Когда отвар был готов, я дал ему испить. Я попросил двоих подержать парня, а сам зубами стал вытягивать стрелу. Примерно на 10 см трезубый наконечник вошел в тело. Она медленно пошла, но все разорвало внутри. Я приложил тряпицу с пеплом (метал огонь) и обмотал его грудь.

Парень дернулся и перестал дышать. Руки его ослабли. Все было понятно. Мужики вздохнули и молча вышли. А я усердно стал работать.

Я насквозь видел его тело, и сердце, и почки, и легкие, и сосуды. Самое главное – зажечь муладхару – копчик. Голыми руками водил вдоль позвоночника, вгонял энергию в копчик. А когда она загорелась, от копчика гнал энергию дальше. И зажег свадхистану – чакру и манипуру – чакру. А потом нахату – чакру. Сердце сразу начало дергаться. Потом витшудху раскачал, появилось дыхание.

Я все работал – качал аджну – чакру ладошкой от затылка ко лбу. Увидел легкую ауру, значит, будет жить. На это ушла вся ночь. После шестичасовой непрерывной работы, парень пришел в себя. Я осторожно повернул его на спину и укрыл бараньей шкурой.

Под утро я услышал шум арбы и голос погонщика. Я догадался, что хоронить приехали. Вошел первый и снял чалму. Когда подошел поближе и увидел, что я держу его голову на своих коленях, у него глаза полезли на лоб. Он хотел что-то сказать, и все открывал рот. Одел чалму и убежал. После вошли все трое. На лице была улыбка. Потом угнали арбу. А я еще долго лечил парня отварами. Позже проводил в его хижину. Прошло какое-то время.

Я видел этого молодого человека из нашего поселка. Жил он совсем рядом. Было у него два сына и женщина. Разумеется, как звать его не помню, да и неважно. Во сне я увидел его смерть. Что делать? Семья хорошая – загляденье одно. Деточки хорошие. А что будет, если его убьют? Войдите в мое положение. Я знал наперед. Он, так же, как и все, принял присягу.