Андрей Фёдоров - Идрис и Пифон

Идрис продолжал:

– Но он очень недоволен тем, что забросили спорт сами и не учите теннису сына, – девушка кивнула головой, соглашаясь со словами Пустова. Потом тяжело задышала, да так, словно бы сердце выскакивало из груди. От потери сил распласталась в кресле и с трудом произнесла на одном выдохе:

– Пожалуйста, прекратите…

– Воды, – воскликнул Дмитрий, спустя пару секунд добавил, – и микрофон в зал.

Лариса, постукивая каблуками так, словно Чапаев по белогвардейцам из «Максима» стрелял, выбежала в зал со стаканом воды и микрофоном. Сначала дала девушке попить. Та жадно присосалась к живительной влаге, за пару глотков осушив до дна. Потом Лариса буквально всучила ей микрофон. Та с неохотой его приняла, всем видом давая понять, что не в состоянии разговаривать. Но Идриса это не волновало. Он желал, дабы каждый услышал подтверждения его словам в каждой сказанной ею фразе, и не собирался давать бедняжке поблажек, пусть бы она даже при смерти тут валялась, очевидно, не в состоянии даже при этом хоть что-нибудь молвить. Деньги сами себя не заработают.

– Всё в порядке? – спросил он, настырно ожидая ответа «да».

– Да… – отвечала девушка, заливаясь слезами и тяжело дыша. Сидела вся бледная в полусознательном состоянии. Ей было так плохо, что от недостатка воздуха она буквально разорвала воротник, сорвав верхнюю пуговицу, душившую её в тот момент. А ком в горле от волнения, казалось, становился всё больше, не давая нормально дышать.

– Тогда ответь, пожалуйста, в микрофон, чтобы все слышали. С кем я разговаривал?

– С моим отцом…

– Что с ним случилось?

– Он был офицером в армии, командовал батальоном и погиб в Чечне в 2000 году. Мне тогда было всего десять лет.

– Муж, я так понимаю, тоже офицер, если ваш отец остался им доволен, да?

– Да…

– А что с теннисом?

– Я примерного с того же времени, что пошла в школу, начала заниматься настольным теннисом. Меня тренировал отец. Играть со старой ракеткой не выходило, и я завалила последние соревнования. Сильно тогда расстроилась, что увидел он, сказав: «Тебя подвела ракетка». Не для того она стиля игры, что я взяла себе на вооружение. Перед последней командировкой в Чечню он пообещал, что когда вернётся, купит мне новую, но, как вы уже поняли, он навсегда остался там, – вытерла слёзы.

– А что про сына? Он тоже теннисист?

– Да, – усмехнулась, насколько сумела со своим заплаканным видом, – та же самая проблема, что и у меня тогда. Не та ракетка. Но он уже сам перехотел заниматься.

– Какая замечательная история, – подытожил Пустов, заканчивая разговор с ней, – встаньте.

Та с трудом могла стоять на ногах, но повиновалась. Идрис обнял её крепко-крепко, словно отец и вполголоса, нежно, с любовью в голосе проговорил в полшума:

– Всё будет хорошо! Слышите?

– Да…

– Вы верите мне?

– Да-да…

– Лучше поверьте в себя, ведь я уже верю в вас!

– Хорошо! – отвечала она, и публика вновь раздалась бурными овациями. Дмитрий поцеловал её в щёку и усадил на место.

– Чудо! – произнёс маг, пока возвращался на сцену, – чудо здесь и сейчас!

Когда добрался, то развернулся, как заправский фигурист, на сто восемьдесят градусов перед публикой, заставив их подарить ему ещё одну порцию оваций. Соколов же потирал вспотевшие от волнения руки: «Ничего! Скоро будешь и не так перед ними выкручиваться, дабы доказать, что хоть что-нибудь можешь, кроме как вешать лапшу на уши…»

Пустов поглядел на публику, насладился их глазами, жадно ловившими каждое его движение, вплоть до подёргиваний век или губ, настолько пристально пронзали его восхищённые и одураченные взгляды, что гарцуя перед ними, словно породистый скакун, он получал даже некий экстаз, какой получает мужчина, ласкаемый его женщиной. Ему доставляло удовольствие доставлять удовольствие и видеть это возбуждение, сродни сексуальному. Это восхищение десятков жадных дамских глаз, мысленно расстегивающих Идрису рубашку – бесценно. Недаром после первого сезона «Баталии чародеев» был признан журналом «Дамский угодник» самым сексуальным и желанным мужчиной России. И пускай это было давно, с годами Пустов стал ещё соблазнительнее. Взять ту же самую трёхдневную щетину, или покрывшееся выделяющимися морщинами лицо, заставлявшее глядевших на него женщин представлять, как он, целуя живот, опускается всё ниже и ниже, предваряя райское удовольствие, ждущее ту везучую тигрицу, которую он осчастливит и которой повезло затащить первого на деревне альфа-самца в свою тёплую и уютную постель.

– А сейчас предсказание! – воскликнул Идрис и встал перед публикой так, чтобы казаться ещё таинственнее, будто каждый день играет с огнём, не чувствуя ни страха, ни даже малейшей мурашки на коже. Он продолжал, – через несколько секунд моя ассистентка выберет одного человека из зала, и я расскажу ему про будущее. Все приготовьтесь! Счастливчиком может оказаться каждый из вас!

Зрители в зале многие заметно взволновались, будто готовились к сдаче самого сложного экзамена во всём перечне предметов для вступительных испытаний. Каждый хотел стать тем счастливчиком, которому откроется будущее. Но в то же самое время все понимали, что повезёт только одному, а потому воспринимали происходящее как лотерею, как вытягивание билета со стола преподавателя. Повезёт или не повезёт?

Евгений лишь похихикал, прикрыв рот ладонью, чтобы никто не заметил. С одной стороны странно было то, что выбирал не сам ясновидящий, а его ассистентка. С другой же тут и без подсказок становится очевидно, что выбранный ею гость «тайной вечери» будет подставным.

Лариса вышла к зрителям, прошлась по рядам, внимательно осматривая зрителей в первых рядах. Дабы не быть замеченным Соколов сполз по сиденью ниже, словно змея, чуть вытащив камеру и выглядывая из-под спинки переднего одним глазком, как дешёвая версия Пирса Броснана в роли Джеймса Бонда.

Пройдя по рядам, глядя на каждого напряжённым взглядом, она остановилась на молодой девушке с краю. Показала на неё пальцем и взглянула на Пустова.

– Ты уверена? – спросил он с такой интонацией, будто сейчас вершится суд в Чистилище, и от выбора Ларисы зависит, попадёт ли несчастная в ад или же рай. Та от волнения вжалась в сиденье.

– Да!

Дмитрий улыбнулся.

– Тогда веди её сюда!

– Будет исполнено, – отвечала Лариса, подошла к ней и протянула руку. Та же…

Надо было видеть её глупое лицо с этими нелепыми кривляниями, изобразившее улыбку и радость столь «искренние», что Станиславский в гробу бы перевернулся от такой актёрской игры. Снять бы её лицо на фотокамеру, и эта картинка сразу же бы стала мемом первой тройки в хит-параде десятки лучших в году по версии скандального «MDK». Но, впрочем, учитывая, как многие люди страстно желают стать знаменитыми, то ей даже в чём-то можно позавидовать.