Димитрий Евстафиадис - Девять миров свободы

Но некоторые из них возвели такой образ жизни в навязчивую идею, другие – сильно сокращали рацион питания. Цель первых достигалась ограничением добычи пропитания. Начиная с вычисления соотношения белков-жиров-углеводов, они погружались в расчеты с головой и более ни на что не реагировали. Соблюдение диеты стало для них единственной целью и смыслом жизни. Вместо поглощения модифицированных продуктов и информации, они жили в своем замкнутом кругу, где во главе всего стояла еда.

Вторая группа «категоричных» постоянно испытывала голод. Находясь на неполноценном сыроедении, организм истощался, и человек большую часть жизни проводил в поисках пищи. Поэтому, по нашим наблюдениям, большинство людей, решивших заняться здоровым питанием и, как следствие, повышением осознанности, быстро бросали эту затею. Либо испытывали затруднения, когда их сознание смещалось в сторону постоянных поисков пищи.

В итоге осталась немногочисленная категория «способных». Эти люди воспринимали тонкие материи. Они могли бы объединиться и обратить внимание на парадоксы, которые на этой планете зовут «паранормальными явлениями».

В городке, с которого мы начали путешествие, таких явлений было предостаточно. Нарушения в ткани материи-времени, искривление пространства, влияние на эмоциональный фон – и это лишь малое, что мы увидели за несколько дней. Если бы люди захотели проникнуть в суть необычных явлений, вероятно, небольшой части это бы удалось. Если бы они объединились. И если бы им не мешали.

Рис. 1. Проявление аномальной активности в подобных местах.

Моя команда из четырех человек приступила к работе на Глайне 580-Х. Пока нет ответов, лишь новые вопросы. Мы можем только находить и по мере сил связывать воедино некоторые факты в разных точках этого далекого необычного мира. И встраивать их в общую картину.

Мы постоянно сталкиваемся с нестабильностью полотна пространства-времени. Эти проявления трудно обнаружить, поскольку они оставляют лишь рассеянную остаточную энергию. Даже наши приборы едва успевают фиксировать ее. Тем более странно, что на подсознательном уровне некоторые обитатели ощущают ее присутствие. Точки частого проявления получают тут дурную славу «плохого места». Мы колесим по материку в поисках подобных аномалий, изучая быт жителей и пытаясь понять природу нематериальных явлений.

Сегодня, ближе к вечеру, нам повезло. В получасе езды от автострады мы обнаружили затерянный среди лесов и скал небольшой приморский город. Километрах в тридцати от моря, на достаточно большом расстоянии от ближайшего населенного центра. Система напоминала специально изолированный вольер, созданный неведомыми, но могучими силами. Наши приборы выдали серию бешеных сигналов, едва антенны повернулись в ту сторону. Поселение производило впечатление, что его намеренно спрятали от любопытных глаз: живописные ущелья и взгорья защищали его со всех сторон. Издали место казалось мирным и уютным, но вблизи представилось нам мрачным и запущенным. Навстречу не попадался транспорт, хотя справа и слева мелькали дома, а некогда целая бетонная дорога едва проглядывала сквозь раскисшую землю. Пришлось сбросить скорость. Авто тяжело переваливалось с боку на бок, минуя глубокие ямы и островки грязи с чахлой травой. Мы целенаправленно двигались через все поселение, пытаясь понять, как и зачем там живут люди. Наконец мы оказались в центре этого городка.

Дома вдоль дороги производили гнетущее впечатление. Каждый третий казался заброшенным, неряшливые заборы щерились сломанными досками. Тряска становилась все сильнее – мы подъезжали к небольшой площади. То, что некогда красовалось яркими фасадами, сейчас облупилось и потемнело. Больница, школа, остатки каких-то мемориалов. Сохранились надписи на заколоченных дверях – вот и вся память о царившей здесь некогда жизни. Тем неожиданней было встретить несколько неповрежденных и почти опрятных зданий. Казалось, заботливый хозяин уехал пару дней назад, аккуратно заперев двери на замки. В нескольких окнах, прикрытых ставнями и тканью, горел свет. Впрочем, никто из нас не решился заглянуть «на огонек».

Приборы указывали вглубь поселения, туда мы, собственно, и отправились по каменистой тропе. Машина жалобно заурчала, поворачивая на разбитую каменную дорогу. Дома слева и справа приобрели зловещий вид. Запустение подсказывало, что здесь давно никто не жил, но нас не оставляло ощущение, что из окон за нами наблюдают чьи-то недобрые глаза.

Машина тягостно взбиралась на горку. Наконец поселок скрылся, и тут же Лори испуганно вскрикнула. Впереди, на небольшой поляне под раскидистыми деревьями рыли копытами землю три могучих ухоженных быка. Звери казались раздраженными, раздували ноздри, из-под тяжелых надбровных дуг сверкали темные глаза. В эту секунду труд Исследователя не показался нам таким уж привлекательным. Мы онемели от страха, а машина качнулась на горке и начала скатываться по отлогому спуску прямо на животных. Замаячила перспектива погибнуть от копыт и рогов представителей инопланетной фауны. Мы судорожно пытались остановить машину, а двигатель, словно издеваясь, только всхлипывал. Роща приближалась. С ледяным равнодушием быки разошлись в стороны, и наш автомобиль, едва втиснувшись между ними, поехал дальше.

Дорога снова пошла в гору, справа открылся вид на ущелье. Мы выехали на большую поляну и остановились. Требовалась передышка. С возвышенности открывался вид на море, с другой стороны колыхались под легким ветром зеленые волны леса, по небу перекатывались пушистые облака. Трудно было придумать более умиротворенный вид, но никто из нас не ощутил и намека на покой. Напротив, все члены команды все более ощущали тревогу. Более того, она не покидала нас с момента въезда в поселок, оставшийся внизу. Да еще издалека доносился очень странный непрерывный гул… Нарастающий и похожий на барабанную дробь или стук. Вроде топота бегущих быков. Трех громадных молодых быков.