Николай Буров - Немая прачка

Первые ряды пестрят разнообразием: яркие платки, шапки, расписные деревянные матрешки, яйца, шкатулки, ложки… Место, где иностранные туристы могут выбрать памятный подарок о России.

Сувениры не интересовали Валентина Сергеевича, но от ярких расцветок и улыбок продавцов настроение поднялось до уровня веселья и куража. Среди его знакомых было несколько постоянных посетителей Вернисажа и, вспоминая их рассказы о Блошином рынке, он быстро сориентировался, прошел весь ряд до каменных ступенек, поднялся и повернул налево.

Сначала внимание Историка привлекали предметы, похожие на те, что достались ему по наследству от бабушки и родителей. Бегло осматривая столы с товаром и, встречая знаковые предметы, он узнавал приблизительную стоимость своих домашних сокровищ. Затем его интерес переключился на дореволюционные литературные произведения, но ничего стоящего он не нашел. Первый круг по центральной аллее и по балконам историк пробежал меньше, чем за час и решил пройти еще раз. В конце дальнего балкона его внимание привлекли две старухи: одна – худощавая и высокая в сером пальто из синтепона, другая – маленькая и толстенькая в коричневом плаще. Они торговали напротив друг друга, и когда он первый раз проходил мимо, то услышал, как Высокая уговаривала Толстушку продать ей рушник: – Ну, отдай мне рушник за четыреста рублей, у меня скатерть и салфетки такой расцветки…

– Я его за тысячу двести продаю. Рушник – старый, столетний, в идеальном состоянии, вышивка красивая, его за эти деньги купят, – отмахивалась от уговоров толстушка.

– Ну, отдай за четыреста, мне в набор…

Когда Историк проходил второй круг по балконам, то услышал продолжение этой беседы, и ему стало смешно и интересно слушать перепалку двух старух. Он остановился поблизости, у стола с журналами советского времени, и, перелистывая их, решил понаблюдать, чем закончится торг.

– Ну, отдай рушник за четыреста, для себя беру, не на продажу, в набор, – продолжала клянчить Высокая.

– Ты все, что у меня берешь, умножаешь на пять и продаешь, а говоришь – себе. Я тебе сказала, хочешь – за восемьсот возьми, – немного снизив цену, не сдавалась маленькая старушка.

– У меня рука легкая, а у тебя еще продаж не было сегодня. Если я первая покупку сделаю, ты после меня все хорошо распродашь, – продолжала выдумывать разные причины для продажи высокая старуха.

И, неожиданно для всех, кто рядом торговал и слушал эту перепалку, маленькая старушка почему-то согласилась: – Да, бери уже за четыреста.

Худая резко подскочила, одной рукой схватила рушник, а другой отдала приготовленные четыреста рублей. Развернулась, сделала шаг к своему столу, но еще не успела положить рушник, а к ней уже подошел молодой мужчина и, показывая пальцем на рушник, спросил: – А скажите, сколько стоит ваше полотенце?

Худощавая старуха несколько секунд внимательно смотрела на него, затем снисходительно улыбнулась и тоном музейного экскурсовода сказала:

– Эту вещь правильно называть рушник, а не полотенце. Он достался мне от моей прапрапрапрабабушки, это начало семнадцатого века…

– Да вы что, правда? – так же снисходительно улыбнувшись, мужчина недоверчивым тоном перебил старуху.

– Да, правда! У меня этот рушник сотрудники музея просили, в экспозицию. Но я не дала.

– И сколько он стоит?

– Посмотрите, работа вся ручная, какая вышивка, какое состояние. Всю жизнь в сундуке хранила…

– Вы мне цену назовите, пожалуйста, – снова перебил старуху мужчина.

– А вы мне понравились. Поэтому ВАМ отдам за две тысячи. Деньги очень нужны на лекарство, из-за глубокой нужды вчера из сундука достала и продать решила, – с грустью в голосе закончила свою речь старуха.

Мужчина достал деньги, расплатился, забрал рушник и поспешил удалиться – видимо, побоялся, что старуха передумает.

«Вот так ушлая, хитрая бабка! Только что купила вещь, еще на свой стол не успела положить эту тряпку и тут же мужику продала в пять раз дороже», – подумал историк, и ему стало жалко маленькую старушку, у которой совсем дешево выманили вещь. Затем историк вспомнил про мужика, который думает, что купил четырехсотлетнюю вещь, семнадцатого века: «Вот дурак-то, развела его бабка. А ведь и меня могла так же обмануть, я-то тоже ничего не соображаю в этом старье».

Интерес к знаниям Валентин проявлял с раннего детства, и в любом возрасте изучение истории помогало ему отвлечься от бытовых проблем и душевных неурядиц. Гуляя по рынку, он наблюдал как продавцы и покупатели с интересом и наслаждением рассматривают многие вещи и рассказывают о них.

«В основном, любой человек знает что-либо в определенной области, связанной с работой или личными увлечениями. Не бывает людей, которые изучили бы все, что их интересовало в течение жизни…» – мысленно рассуждал Историк.

В этот момент как будто что-то переключилось в его сознании и возникло желание знать все ответы на интересующие вопросы. Появилась не просто мимолетная мечта, а неутолимая жажда знаний, сравнить которую можно с жаждой воды или нехваткой кислорода.

«Хочу знать больше других! Очень хочу!» – пребывая в ранее незнакомом состоянии, шепотом проговорил историк.

И вдруг вспомнил, как вчера шел по парку на Чистых прудах и попытался поймать падающий бутерброд. В эту же секунду память расплывчатой картинкой выдала фигуру белокурой девушки, ее лицо, рассеянный взгляд голубых глаз…

«Хочу знать больше других! Очень хочу!» – два раза, как будто под гипнозом, повторил историк.

Видение исчезло, он встряхнул головой и решил пойти перекусить в какое-нибудь кафе поблизости.

Алевтина Ивановна Пройдохина задумчиво пила чай на кухне, предвкушая наступление нового дня, и не подозревала о возможных грядущих приключениях, а именно сегодня решится, начнутся интересные события в ее жизни или нет.

На улице рассветало, просыпалась Алевтина Ивановна по субботам рано, примерно в четыре утра. Сын заезжал за ней около шести, грузил приготовленные коробки с товаром в машину и вез мать по ранее запланированному маршруту. Скромная пенсионерка с небольшой, но честно заработанной пенсией, Алевтина Ивановна, чтобы скрасить досуг и поправить финансовое положение, подрабатывала на различных антикварных, «блошиных», выставках-ярмарках. В основном, покупала и продавала вещи советского периода: бижутерию, серебряные ювелирные изделия, столовое серебро, посуду, фигурки, рамки… Антикварные же предметы по доступной цене попадались намного реже.

«А где вы это все берете?» – интересовались любопытные покупатели.

Алевтина Ивановна не собиралась им рассказывать, какие комиссионные магазины она посещает среди недели и у кого по выходным покупает товар на рынке в Измайлово. Подобные вопросы она считала некорректными, хитрыми и наглыми, поэтому отвечала: «Все свое. У меня в шкафу дома стояло, от бабушки досталось, наследство от родной тетки осталось, соседка дала продать…»