Бодхи - Майя

- Ну конечно читал:) Шопенгауэр, Ницше, Кант, Сартр... Какое-то время философия была моей страстью... художественная литература тоже вдохновляла - в последнее время - Кортасар, Льоса...

- Это изменило твою жизнь?

- Да.

- ?? Да?

- Да.

- И как же?

- Я перестал верить, что философия что-то знает, а психология что-то может - это отрезвило.

- А, ну да... Вот и я о том же:) Прокопалась в этом болоте года три, пока окончательно не поняла, что все это - лишь жонглирование фантомами, абстракциями, которые непонятно как проецировать на свою жизнь. И так, и эдак прикладывала - ну ты понимаешь, наверное, как это происходит:) - нет, ни фига не выходило... И вот сейчас я ничего не читаю, - нечего. Может, когда-нибудь сама напишу что-нибудь, если конечно найду то, о чем захочется написать:)

- Идея интересная:) Только хочется сделать что-то настоящее, чтобы не было и тени той многообещающей многозначительности, из которой создана вся литература. Все время ждешь, что вот сейчас, сейчас будет какой-то прорыв в новое понимание, в открытие, но в конце концов так и не открывается НИЧЕГО определенного... Художественная форма используется писателями не как обрамление, а как ширма, за которой они скрывают полное непонимание смысла своей жизни, и что самое ужасное - все эти сложные сюжетные построения создаются в том числе и для того, чтобы скрыть сам факт этого непонимания. Просто вопиющая ложь. Когда я впервые набрался смелости сказать самому себе, что считаю лжецами весь этот "цвет" человеческой культуры... в какой-то момент мне вообще показалось, что человек - это тупиковая ветвь эволюции природы.

- Так недалеко и до мизантропии.

- Так недалеко до истины. Впрочем, наряду с полным разочарованием в людях и в их культуре во мне осталось очень сильное желание найти таких людей и такое искусство, к которым я бы мог испытывать настоящую симпатию, поэтому мизантропом я не стал.

- Знаешь, я даже встречалась с современными философами и "мудрецами". Было интересно посмотреть - ну как же живут эти люди, ведь это наверное какая-то особенная жизнь, жизнь мыслителя... нет, все то же самое - картошка на кухне, жена в бигудях, ущербность, тоска, честолюбие, агрессия, зависть...

- Жена в бигудях - это ужасно:)

Тело отозвалось на его смех сладостной волной, прокатившейся снизу доверху, тут и дорога пошла вверх, и вскоре мы пришли к подъемнику.

Давно я не была в горах! Эльбрус... После того восхождения думала, что никогда больше даже к холмику близко не подойду, не сунусь туда даже на пешую прогулку. Безжалостная стихия, слизнувшая покой моих снов на несколько месяцев...

- На лошади или на подъемнике?

Интересно, зачем две билетных кассы? Не могу поверить своим глазам, - одна касса для женщин, другая - для мужчин! Такое еще бывает?

- Типичное явление для Индии, - рассмеялся Дэни, - особенно для мусульманского штата. И в местных автобусах тоже самое, - с одной стороны - сидения для мужчин, с другой - для женщин.

Подход к кассам разделен железными поручнями. Да, вот это общество - мужчинам и женщинам нельзя даже в одной очереди стоять! Это больше напоминает паранойю, чем религиозность. Нет уже, играйте в эти игры без меня! Я пойду к окошку вместе со своим мальчиком, арестуйте меня, если хотите.

- Дэни, что мне за это будет?:) - легкая тревожность все же есть.

- Ничего, ты же иностранка!

Оглядываюсь на всякий случай по сторонам. Несколько туристов-индусов глазеют на нас больше, чем на горы и что-либо еще, но никаких движений в нашу сторону никто не совершает.

В кабинку фуникулера залезает еще несколько человек, делают вид, что не смотрят на нас, болтают на воркующем языке, похожем на звуки каких-то странных животных, напряженно хихикают. Ведь сто процентов, что обсуждают именно нас. Они конечно абсолютно беззлобны, но все равно очень неуютное ощущение. Ну их к дьяволу, пусть пялятся, не понимаю я такой бесчувственности... когда я оказалась впервые в горах, то не могла смотреть ни на что, кроме вершины, которая нас ждала.

...Это было два года назад. Мой тогдашний любовник был профессиональным альпинистом... может быть поэтому я в него и влюбилась? Меня с раннего детства очаровывало все, что имело отношение к скалам, заснеженным вершинам. Хотя вряд ли только из-за этого, - помимо нескольких знаменитых своей сложностью вершин в его арсенале было еще первоклассное сексуальное чутье... Я долго уговаривала его взять меня на восхождение, но из-за своего телосложения не подходила в качестве напарника, так как не смогла бы подстраховать в сложной ситуации. И вот наконец объявился его старый друг. Он провел три года в Мексике в поисках шаманов и нагвалей, но вроде так ничего и не нашел и вернулся в Москву. Это было начало апреля, времени было как раз достаточно для того, чтобы подготовиться к восхождению на майские праздники, и вскоре у меня был ледоруб, кошки, большой рюкзак, огромный пуховик и масса всевозможного другого снаряжения, которое должно было спасти от ночных морозов, безжалостного ветра и снежной пурги. Одетая "по всей форме", я напоминала помесь космонавта и инопланетянина, и когда в Москве началась настоящая весна, мы отправились в зиму, правда, совсем не такую, к которой я привыкла.

Олег сразу привлек мое внимание своей неагрессивной нелюдимостью и несколько странным внешним видом. Я не могла понять, в чем была эта странность, но он был из тех, про которых говорят "не от мира сего", причем иногда эти люди оказываются настоящими сумасшедшими, а иногда очень даже адекватными и трезвомыслящими. По поводу Олега у меня пока не сложилось определенного мнения, но находиться рядом с ним наедине было немного тревожно. Я не могла выделить каких-то видимых причин для этой тревожности, и все ждала момента, чтобы наконец прояснить, что же это за человек, но он, похоже, не горел желанием со мной общаться. Судя по рассказам Андрея, раньше Олег был очень общительным и открытым человеком, "душой компании", и такое несоответствие прошлого и настоящего будило мое любопытство - уж не путешествие ли по Мексике столь кардинально его изменило, так что я ждала любого подходящего случая, чтобы расспросить его о том, что же с ним произошло за последние два года.

События развивались стремительно. Проснувшись ранним утром дома у Андрея в Зеленограде, уже к обеду мы были в Минводах, взяли машину и, по пути залив в бутылки из-под "Колы" бензин для примусов, уже около 4-х часов дня были в Хурзуке - последней деревне на пути к Эльбрусу с его северной стороны. Такая скорость смены обстановки впечатляла! В Хурзуке мы вывалили из такси все свои вещи, дотащили их кучей до тропы, ведущей вверх вдоль речки, и начали перепаковку рюкзаков. Процедура показалась смешной - мы вывалили все вещи в одну грандиозную кучу, рассовали их по мешкам, взвесили каждый мешок безменом и распределили по рюкзакам. Сколько же здесь было всего! Как ворону привлекают всякие блестящие штучки, так и мои глаза постоянно прилипали к каждой новой железке, и я настойчиво выясняла название и назначение каждой: жумар, карабин, восьмерка, ледобур, ледоруб, закладка, ледовый молоток, запасной насос для примуса, запасные прокладки для того же примуса... он что - такой сложный, этот примус? В итоге мой рюкзак весил около 17 килограмм, а ребятам пришлось тащить по 27, и оставшиеся несколько часов до темноты, потраченные на движение вверх, не оставили сомнений в том, что подъем будет трудным.