Сергей Лазарев - Жизнь, как взмах крыльев бабочки

В ночь с субботы на воскресенье я сделал для себя небольшое открытие — оно касалось десяти заповедей. Сегодня я просыпаюсь и пытаюсь также по-новому осознать проблемы, стоящие передо мной. С четырех утра начинается подъем энергетики. Эта волна плавно поднимается до четырех часов дня, а затем так же плавно происходит ее снижение. Самая чистая творческая энергия проходит через нас с четырех до семи утра. Это время молитвы, творчества, начинаний.

В последнее время я всем повторяю: «Ваша душа должна сделать выбор, должна определить, что для нее важнее — единство с Богом или единство с этим миром».

Неожиданно в памяти всплывает разговор с моим знакомым. «А у меня было ощущение Божественного, — рассказывал он, — знаете, как это выглядит? Я разговаривал со своим приятелем, и у меня появилось ощущение, что мое „я" вне моего тела». — «Правильно, — поддержал я, — у меня было то же самое чувство, только выглядело оно по-другому — как будто тело становится тоньше, легче и начинает исчезать, а когда это ощущение иллюзорности тела подходит к какой-то черте, наше „я" перестает себя связывать только с телом, оно как бы везде и ощущение веса исчезает. Это не чувство полета — даже когда летишь, ты привязан к своему телу». — «Согласен, — подхватывает собеседник. — Я просто пытался выразить свое состояние, как мог».

Дальше разговор пошел о религии. «Многие верующие, — говорил мой знакомый, — не могут применить веру к реальной жизни. Мой друг-мусульманин строго пять раз в день молится, живет по Корану, соблюдает рамадан, но если его тормознет гаишник и вытянет у него деньги, он в тот момент ненавидит и проклинает не только этого гаишника, не только всю милицию, но и всю Россию». «Это сейчас проблема всех религий, — замечаю я. — Верующий думает, что религия — это одно, а реальная жизнь — другое. Некоторые люди точно соблюдают все ритуалы, то есть сохраняют форму, а содержание утратили. И это уже не трещина между религией и жизнью, а пропасть, и она все расширяется». Пока в подсознании не произойдет смены кумиров, пока система приоритетов будет выстраиваться в пользу любимого человека, любой пациент, который на меня надеется, будет забирать у меня энергию. Оказывается, несовершенному человеку помогать опасно, причем для обеих сторон. Тот, кто помогает, не чувствуя в себе Божественного, будет своей помощью развращать другого, а тот, кто эту помощь получает, станет потребителем и вампиром и напрочь забудет о Боге. Вот и получается, что за помощь несовершенному пострадает тот, кто пытается ее оказать. Поэтому те, кто отбирают, унижают, грабят, — не болеют. А те, кто заботятся и помогают, бывают наказаны быстрее. Вроде бы несправедливо, а на самом деле высший резон есть.

Улучшать здоровье и судьбу человека жадного, корыстного, не умеющего любить — дело опасное. Это развращает его душу и гасит в ней последние Божественные искры. По большому счету, к святому мы идем, чтобы поправить свое здоровье и улучшить свою судьбу. Ну и конечно, чтобы помочь душе тоже, но, не забывая при этом, что и телу от этого будет лучше, а это ведь корысть по отношению к Богу. А как мы относимся к Богу, так мы относимся и ко всему миру. Вывод прост и логичен. Если корыстность, привязанность к человеческому счастью в каком-то обществе проходит точку невозврата, в этом обществе уже не должно быть святых, их помощь будет извращена, а значит, бессмысленна и вредна. Значит, исчезновение святых — это показатель Утраты обществом Божественного. Вот почему не было святых в Содоме и Гоморре.

Вывод не кажется светлым и безоблачным: либо каждый поползет к Богу, преодолевая трясину человеческого счастья, либо действительно помощь человеческая будет все более опасна и, значит, души людей должны ожесточаться, и в человечестве должна нарастать волна уничтожения себе подобных.

Каждый должен сам разбудить в себе это чувство жажды Божественного. Призывы почему-то не помогают. Мысли опять уходят в туман, память помогает присутствовать в событии и одновременно отстраняться от него. Благодаря памяти мы можем абстрагироваться, тогда второстепенное стирается и остается главное.

Разговор на семинаре пошел о психоанализе. Мне на стол положили записку, рассказывающую о том, как умирал Зигмунд Фрейд. У него был рак челюсти — он не мог есть и говорить. Передача об этом недавно прошла по немецкому телевидению. Ученому сделали несколько операций, но говорить он мог только при помощи специально изготовленных для него аппаратов. В записке спрашивалось, могла ли система, созданная Фрейдом, быть как-то связана с его кончиной. Я ответил, что не сомневаюсь в этом.

Объяснять начал издалека. Несколько лет назад я услышал по радио интересную информацию. Возле останков динозавров ученые находили странные образования — аморфную массу, включавшую кости, камни и т. п. Кто-то из ученых выдвинул неожиданную идею о том, что это была масса, которую отрыгивали динозавры. У них попросту не было заднего прохода и кишечника. Они съедали жертву, переваривали ее в своем желудке и затем отрыгивали назад, то есть пищеварение первых животных на земле мало чем отличалось от пищеварения амебы.

Так вот, биологически механизм продолжения рода, то есть размножения, сначала был связан с едой, а не с сексом. Импульс поддержания и сохранения жизни появился раньше, чем импульс к ее продолжению, вернее, продолжение жизни сначала осуществлялось через еду, а потом уже энергия шла на размножение. Поэтому если человек голодает, первым у него затухает сексуальный инстинкт, а тема желаний на глубинном уровне в первую очередь связана со ртом. Символом желаний является рот.

Одна женщина-стоматолог рассказывала мне, что проблемы с зубами всегда связаны с проблемами мочеполовой системы, и если у женщины начинаются сексуальные проблемы, потом у нее будут страдать и зубы. Если состояние мочеполовой системы ухудшается, то лечение зубов может дать малый эффект и неприятные осложнения.

«Кстати, — обращаюсь я к слушателям, — когда я летел на самолете во Франкфурт, у меня в руках была книга о святом Александре Свирском. Он умер в 85 лет, но его мощи, пролежав около 500 лет, не высохли и не потемнели, кожа имеет светло-желтоватый оттенок. Мощи чудом сохранились во времена советской власти. Они попали в музей Военно-медицинской академии, где была произведена экспертиза останков. Всем было понятно, что это тело человека святого, ибо признаков тления не наблюдалось. Экспертиза показала, что кости и зубы принадлежат шестидесятилетнему человеку, но ряд других признаков доказывали, что это мощи именно преподобного Александра Свирского.

Разгадка пришла позднее. У человека отрешенного, не привязанного к миру, процессы внутреннего старения и распада замедляются. И наоборот. Приведу историю, рассказанную мне одной целительницей. К ней пришла женщина и говорит: «Приворожите мне мужчину — я хочу быть с ним». «Я этим не занимаюсь, — ответила це-лительница, — уходите отсюда». Та, преисполненная обиды, повернулась, сделала несколько шагов и рухнула на пол. К ней подбежали, но она уже была мертва. Немедленно вызвали скорую помощь, через два часа прибыла машина. За это время тело разложилось и смердело так, как будто женщина умерла неделю назад. Врачи не могли поверить, что смерть наступила всего Два часа назад. Потом следственные органы пытались возбудить уголовное дело, но привязать к чему-либо обвинение не смогли.