Сергей Мальцев - Невидимая битва

"Многие из нас считают психоанализ наряду с созданием основ генетики или теории относительности одним из революционных открытий XX века. Другие, более знакомые с его недостатками, чем с достоинствами, рассматривают психоанализ как один из предрассудков современного человека.

Однако и те, и другие упускают из виду то обстоятельство, что психоанализ всего лишь заново открыл и изложил в новых понятиях тот подход к лечению болезней, истоки которого восходят к первым дням человечества. Знахари первобытных племен всегда пользовались средствами психоанализа, часто с искусством, которое поражает даже наших наиболее известных ученых" [400].

О таких психоаналитических методах психотерапии Райт пишет:

"Может быть, самым ярким примером танца как средства психологической разрядки служит так называемый "танец одержимости". Этот термин обычно применяют к африканским танцам, таким, как "танец шакала". Однако тому, кто наблюдал различные виды подобных танцев – от самых примитивных до самых совершенных в художественном отношении, – ясно, что в различных странах они преследуют одинаковые цели.

Рисунок и музыка танца всегда идут под бдительным присмотром жреца или знахаря, тем самым он строго контролирует воздействие танца. Если целью этого знахаря является "изгнание духов", то танец как бы носит характер психологической разрядки. В результате "танца одержимости" человек "излечивается" от своих недугов и возвращается к нормальному образу жизни. В этом виде психологической разрядки есть нечто общее с основами современной психиатрии. Но разница между первобытной и цивилизованной процедурами заключается в природе средств этой разрядки. В первобытном обществе внутренние побуждения и желания человека высвобождаются в коллективных формах, и это снимает чувство одиночества и оторванности от коллектива. Лечась в присутствии других, большой разрешает свои внутренние проблемы и освобождается от "духов".

В "цивилизованной" психотерапии коллективные процедуры тоже применяются. Применяются они и в религиозных сектах, когда верующие через коллективное состояние исступления получают тот же результат. Появляется ощущение приобщения к коллективу, снимается " чувство одиночества и оторванности" от мира. Вступившие в секту бывают часто удивлены невероятными исцелениями от тяжелых болезней, и они благодарны за это своему новому божеству. Между тем, божеством этим является сам руководитель секты. Можно назвать его колдуном, знахарем или профессиональным психологом, но от этого ничего не меняется, потому что он просто тот, кто использует в своих целях методы самого примитивного психоанализа.

Даже такой привычный цивилизованный термин как "промывание мозгов" существует у колдунов "примитивных", "первобытных", "диких" племен. (Впрочем, может, правильнее было бы удивляться по-другому: "Даже такой дикий термин как "промывание мозгов" существует у современной цивилизации"?)

Райт пишет:

"Мой друг Нгамбе провел убийственную аналогию между первобытным колдовством и одним из наиболее сильных методов современной психологии: говоря о власти жрецов фетишей над людьми, он сказал: "Им не нужно красть тело человека, они крадут только его голову".

Психологическое порабощение одних людей другими старо, как мир. На земле всегда были люди, жаждавшие власти. Но искусная, хорошо продуманная практика овладения человеческим сознанием, контроля над ним, практика превращения этого сознания в глину, из которой можно вылепить все, что угодно, – это вклад, которым общество обязано прежде всего знахарям.

Задолго до того, как такая практика овладения человеческим сознанием стала оружием современной психологической войны, приемы психологического порабощения применялись наставниками сект вуду и жрецами фетишей африканского "берега рабов".

"Промывание мозгов" – буквальный перевод корейского выражения "чистка мозгов". Эта процедура не нова для Дальнего Востока, она была частью одного из ритуалов туземного населения Борнео. У даяков церемония посвящения новичка связана с особым ритуалом. Цель, однако, здесь не так ужасна, как у вуду Западной Африки.

В своей книге "Туземцы Саравака и Британского Северного Борнео" Генри Рос так описывает эту церемонию:

"После целой ночи заклинаний и колдовства жрецы ведут посвящаемого в затененную комнату, где, по их словам, они вскрывают ему череп, вынимают мозги и промывают их, чтобы дать ему чистый разум для проникновения в тайны злых духов и лабиринты болезней".

По сути дела, у даяков ритуал этот носит чисто символический характер и в некоторых случаях заменяется уплатой небольшой пени. Термин "промывание мозгов" отражает, однако, самый существенный элемент колдовства: знахарь стремится оказать не физическое, а психическое и эмоциональное воздействие на пациента или жертву".

Аборигены этих племен рождаются, живут и умирают в постоянном соприкосновении с этой магией. Для них она естественна, даже тогда, когда с помощью нее знахарь расправляется со своими конкурентами или с кем-то из соплеменников. Как наука, как знание магия не оценивается по ее последствиям, не оцениваются и побуждения мага. Его сила представляет собой авторитет, и для людей, воспитанных на авторитете этой науки, не существует понятия добра и зла, а есть только авторитет силы. ‹ a Мальцев С. А., 2003 ›

Точно то же самое происходит в современном цивилизованном обществе. Для нас привычным и естественным является такое бесчеловечное явление, как манипулирование сознанием с помощью средств психологии. И мы готовы признать авторитет такой психологии и таких психологов ради той силы, того могущества, которого они достигают. ‹ a Мальцев С. А., 2003 ›

"Сама идея психологического порабощения не встречает сопротивления у туземцев Дагомеи и дельты Нигера, - пишет ученый. – Сколько помнят себя эти племена, сильные всегда порабощали слабых. Здесь легко воспринимают идею "порабощения души", воплощаемую в обрядах жрецов фетиша потому, что они не представляют себе жизни, в которой сильный не подчинял бы слабого. Вместо деления на "хорошее" и "плохое" у них есть только деление на силу и слабость".

Так впечатляющим проявлением силы можно лишить человека способности к критическому мышлению и даже лишить тех ценностей, которые составляют суть человечности. Дикарь или цивилизованный человек, лишенный с помощью такой общественной идеологии человеческих ценностей, превращается в продукт, инструмент и в средство в руках того, кто обладает силой знания. И если человек рождается и живет в обстановке преклонения перед силой, живет в обществе, не задумывающемся о "хорошем" и "плохом", о Добре и Зле как таковых, то у него и не возникает сомнений в справедливости такого положения вещей, не возникает и мысли о том, что он имеет право на человеческое достоинство, на свободу мысли и чувства. Он не против сам быть средством и инструментом такой магии, инструментом порабощения одних другими. Так наука может использоваться как средство обесчеловечивания и как мифология массового внушения. Зачем человеку рассуждать о Добре и Зле, зачем оценивать свою деятельность с этой точки зрения, когда общество возвело в принцип силу и насилие, а человеческие ценности расценивает как ненаучные, изжившие себя суеверия?