Арнольд Минделл - Лидер как мастер единоборства (введение в психологию демократии)

Глобальное поле не имеет ни внутренних, ни внешних областей. Следовательно, мгновенные роли, которые мы принуждены играть в локальном поле, одновременно связаны с глобальными событиями. Атмосфера нашего мира или дух времени влияет на наши тела, наши взаимоотношения, поляризует, разделяет и объединяет нас с друзьями и членами семьи.

Роли, которые мы играем в поле—это «2еИ§е151ег», или духи времени, или глобальные проявления духа, как я их называю. Проявления духа—это фактически дифференцированные части всеобщего глобального поля: как роли они обнаруживаются повсюду в мире—коммунисты и капиталисты, рабочие и менеджеры, бедные и богатые страны, герои и злодеи и т. п.

В некоторых других случаях1 я применял термин «роль» по отношению к различным частям данного поля. «Проявление духа» модернизирует концепцию роли—этот термин лучше описывает и подчеркивает временную и преходящую природу роли в личностном или групповом поле, чем термин «роль». Проявление духа напоминает нам о том, что окружающий мир способен трансформироваться.

Проявления духа подобны образам наших сновидений. Они подобны воронкам или завихрениям невидимого потустороннего мира, они завлекают вас, втягивают вас в свои энергетические водовороты. Когда вы отождествляетсь с некоторым проявлением духа, вы фактически переживаете эмоции, характерные для этого духа, ваше сознание тем самым изменяется. Вы сердитесь или важничаете, чувствуете себя героем или жертвой. Энергия этих духов делает вас угрюмым или одержимым, безумным и счастливым, вводит в подавленное или самоубийственное настроение.

Проявления духа, однако, не являются статичными или неизмененными состояниями или противостояниями. Если эти роли сознательно выявить путем их проигрывания или даже временного вживания в них, то они изменяются. Проявления духа трансформируются.

Личность или роль, которая на первый взгляд казалась олицетворением зла, может проявить большую глубину чувств и сострадание, чем мы могли предполагать, если такую роль проанализировать. Точно так же пуританская и нравственная личность может быстро трансформироваться в личность злую или тираническую.

Даже несмотря на то, что мы пользуемся понятием «проявление духа» как статической, неизмененной константой, на практике проявления духа трансформируются, изменяются и могут обладать удивительной пластичностью, способностью к развитию и эволюции. Злобность личности или группы может смягчиться или смениться доброжелательностью. Добрый может стать жестким или даже жестоким. Слабовольный может стать героем, а злобный критик превратиться в мудрого учителя.

Мы боимся проявлений духа из-за их способности овладеть нами как в личной, так и в общественной жизни. Всем известны внезапные и возможные разрушительные последствия массовой истерии. Неожиданно для самих себя мы втягиваемся в какие-то роли и начинаем поступать иррационально и бессознательно. Чем меньше мы знаем о самих себе и о проявлениях духа в данном поле, тем легче впадаем в измененные состояния сознания, такие как ярость и депрессия, экстаз и паранойя. Мы боимся этих состояний из-за их воздействия на нас и так как полагаем, что они постоянны по своему существу и неспособны к изменению.

Мы опасаемся проявлений духа также потому, что отождествляем с ними людей, играющих определенные роли. На самом деле, группы и личности не идентичны проявлениям духа; личность может переживать самые различные состояния и проявления духа, а также способна осознавать их и извлекать из них пользу.

Например, самонадеянность и высокомерие—это проявление духа, которое характерно не только для белых в поле расовой напряженности; негры временами тоже могут играть эту, обычную для «белых», роль в данном поле. Таким же образом, любой—белый или черный, может вдруг обнаружить, что переживает состояние духа, характерное для отвергаемого или притесняемого меньшинства. Мы отличаемся от тех ролей, которые занимаем в поле. Мы слишком сложны и многогранны для того, чтобы находиться всего в одной роли, даже если временно захвачены этим проявлением духа. Временами я чувствую себя брамином, временами—неприкасаемым, временами—черным, временами—белым. Иногда я чувствую себя евреем или христианином, а иногда—неверующим или фундаменталистом.

Нам знакомо, но не всегда осознается привязывание людей к статическим, абсолютным ролям. Мы жестко разделяем себя: ты—лидер, я—твой последователь. Ты—белый, я—черный. Ты—европеец, я—американец. Ты из племени Зулу, я— из Банту. Ты живешь на этой стороне улицы, я—на другой. Ты принадлежишь к высшей касте, я—к низшей. Мы легко забываем о том, что именно проявление данного духа заставляет нас входить в роли.

Когда мы работаем с этими переживаниями, они начинают изменяться. Когда мы сознательно анализируем свое высокомерие или неприятие чего-либо, гнев или обиду, печаль или нужду, проявление духа, в котором мы находимся при этом, начинает изменяться. По ходу такого изменения может случиться так, что соперники становятся неотличимы друг от друга. Там, где были две противоборствующие стороны, вдруг обнаруживается единство!

Именно тенденция духа к изменению порождает общность. Например, в случае, описанном в начале этой главы только после того, как агрессивные и шумные члены группы дали выход своему буйству, а спокойной группе было позволено проявить свое упорство и воинственность по отношению к ним, удалось изменить проявление духа агрессивности и консервативности. Изменяясь, эти свойства в конце концов просто испарились, а в комнате вместо групп остались отдельные личности, выступающие от всего сердца.

Я вспоминаю собственные путешествия. Прожив двадцать лет в Швейцарии и возвращаясь в США, объехав весь мир, я с удивлением задавал себе вопрос: кто я? Европеец или американец? Японец или африканец? Любое такое отождествление с какой-нибудь национальностью казалось мне слишком жестким. Я не мог больше отождествлять себя с одним-единственным проявлением духа в этом поле. Я иногда испытывал замешательство и недоумение, когда меня спрашивали о том, где я живу, где я вырос, или когда и где я родился. В один день я чувствую себя просто жителем планеты, в другой—американцем, в третий—японским крестьянином.

Поля должны существовать, так как везде, где бы я ни был, я чувствовал себя как бы в одном и том же месте. В каждом городе имеется свой «Нэд», работающий в скобяной лавке, или «Чарли», агент по продаже недвижимости, подмигивающий и зазывающий меня, когда я прохожу мимо него. Всегда имеется своя «Моника»—добродушная, мудрая и заботливая женщина. «Герр Штоффель»—лидер городка, и т. п. Хотя каждое место по-своему уникально и неповторимо, между разными местами имеется почти голографическое сходство. Проявления духа не имеют пространственных границ.