Станислав Гроф - Холотропное сознание

С учетом этой картографии человеческого сознания, мы начинаем в новом свете смотреть на исследования антропилогов и историков. Вооруженные знанием околородовых переживаний, надличностого опыта и психоидных явлений, мы находим новый смысл в древних ритуалах перехода, церемониях целительства и мистериях смерти и возрождения. Возьмем, например, ритуалы перехода — церемонии, которые были столь неотъемлемой частью человеческой жизни до наступления Индустриального века; они отмечали такие важные биологические и социальные поворотные пункты, как рождение детей, обрезание, половая зрелость, брак, смерть и переселение народов. В большую часть этих церемоний входили необычные состояния сознания, вызываемые каким-либо из многочисленных методов. Принимая участие в подобных ритуалах, посвящаемые нередко переживали смерть и возрождение, а также глубокие связи в надличностной сфере. В различных церемониях целительства, проводившихся для отдельных людей, для целого племени или даже для всего космоса, как правило, также использовались методы изменения сознания, посредством чего осуществлялась связь между участниками и высшими силами природы или Вселенной.

Во многих передовых культурах люди могли переживать аналогичный опыт, исследуя священные мистерии смерти и возрождения. Это были ритуалы преображения, основанные на соответствующих мифологиях и представлявшие важные элементы жизни в древних цивилизациях. Так, например, в Вавилоне ритуалы смерти и возрождения проводились в честь Иштар и Таммуза, а в Древнем Египте они посвящались Исиде и Осирису. В Древней Греции и Малой Азии были элевсинские мистерии, дионисийские ритуалы, мистерии в честь Аттиса и Адониса и другие. В древности в эти мистерии посвящали многих важных культурных и политических деятелей. Из них можно назвать философов Платона и Аристотеля, драматурга Еврипида и полководца Алкивиада. Во всех этих традициях участники имели переживания выхода за пределы повседневной реальности и исследования реалий, существующих вне сферы обычного сознания.

Традиционная психиатрия так и не смогла адекватно объяснить эти виды опыта, их универсальность, а также их культурную и психологическую значимость. Возможность научного наблюдения необычных состояний сознания у людей нашей культуры дала нам некоторые совершенно новые ключи к смыслу древних путешествий в другие реальности. Теперь совершенно ясно, что эти древние практики не были ни патологическими явлениями, ни продуктом первобытных суеверий; скорее, они были обоснованными и детально разработанными духовными практиками, признававшими и включавшими в себя более широкий взгляд на сознание, нежели тот, которого придерживались сторонники ньютоно-картезианской модели реальности. Более того, когда необычные состояния открываются даже высоко интеллигентным и по-научному осмотрительным людям, живущим в наше время и в нашей культуре, они оказываются для них глубоко волнующими и лично значимыми, и коренным образом меняют их убеждения.

Одно из самых важных изменений, переживаемых большинством людей через необычные состояния сознания, связано с новым пониманием роли духовности во вселенской схеме вещей. В нашем столетии, академическая психология и психиатрия отвергали духовность как продукт суеверия, примитивного магического мышления и явней патологии. Однако, в свете нарождающегося понимания, которое дают нам последние два десятилетия современных исследований сознания, мы начинаем видеть, что духовность инспирируется и поддерживается околородовыми и надличностными переживаниями, которые берут начало в глубочайших тайниках человеческого ума. Этим визионерским переживаниям присуще первичное божественное качество, как его называл К.Г. Юнг; они были первоисточниками всех великих религий. Более того, стало очевидно, что человеческие существа испытывают глубокую потребность в надличностных переживаниях и состояниях, в которых они могут выйти за пределы своих индивидуальных личностей и почувствовать свое место в более крупном и непреходящем целом. Судя по всему, эти духовные устремления являются более фундаментальными и непреодолимыми, чем сексуальное влечение, и если они не удовлетворяются, это может привести к серьезным психологическим расстройствам.

Помимо всего прочего, новые наблюдения человеческого сознания приводят к радикальным сдвигам в наших взглядах на психическое здоровье. В силу специфики своего исторического развития, психиатрия стала медицинской дисциплиной. Начало этому процессу было положено в прошлом веке, когда были найдены биологические причины — инфекции, опухоли, недостаточности и дегенеративные изменения мозга — для некоторых (но отнюдь не для всех) расстройств психической деятельности. Хотя дальнейшие научные исследования не смогли доказать существования биологических причин большинства части неврозов, депрессий, психосоматических заболеваний и психотических состояний, медицина продолжала господствовать над психиатрией, поскольку была способна контролировать симптомы многих психических расстройств.

В настоящее время медицинская модель продолжает играть главенствующую роль в теории психиатрии, клинической практике, в подготовке врачей, а также в судебной медицине. Термин «психическое заболевание» свободно применяется для многих состояний, где не было обнаружено никакой органической причины. Как и в медицине, симптомы считаются проявлением патологического процесса, и степень их выраженности служит прямым показателем тяжести заболевания. Психиатрия основного направления сосредоточивает свои усилия, в основном, на подавлении симптомов. Эта практика приравнивает ослабление симптомов к улучшению, а их усиление — к ухудшению клинического состояния.

Еще одним наследием медицины в психиатрии является акцент на навешивании диагностических ярлыков. Однако, в то время, как для чисто физических болезней возможно установить относительно точный диагноз, основанный на клиническом наблюдении и лабораторных анализах, психтиатрический диагноз, обычно, бывает гораздо более расплывчатым. Вдобавок к этому, в отличие от диагнозов физических болезней, диагноз в психиатрии не указывает врачам четко определенный курс лечения. В психиатрии, в определении курса лечения для большинства пациентов нередко играют важную роль личная философия и убеждения врача, в том числе, человеческие отношения, которые он устанавливает со своими пациентами. Например, органически ориентированные психиатры могут назначать электрошоковую терапию невротикам, тогда как психологически ориентированные могут использовать психотерапию для психотиков.