Ли Кэрролл - Праздник цвета индиго

Дети говорили, что видят вокруг человеческих тел разноцветные очертания. Многие могли сознательно «включать» и «отключать» эту способность, Кто-то видел ангелов в прошлую пятницу, кто-то — в январе. В тот день вообще случилось много невероятного, но для того, чтобы рассказать обо всем, пришлось бы написать целую повесть. Я никогда этого не забуду.

Эл — Индиго, живущий "меж измерениями". Он мальчик крупный, ему девять лет, но многие принимают его за одиннадцати-двенадцатилетнего: коренастый, ширококостный, хорошо развитый ребенок. Его бабушка, моя добрая подруга, называет его "нежным великаном". У него весьма философский склад ума — особенно в отношении запросов его сестренки- концептуалистки *. Эл легко и без видимых сожалений идет сестре на уступки. Он уже несколько лет посещает католическую начальную школу. Бабушка уделяет ему и его сестре очень много внимания, так что их родители регулярно имеют возможность вполне заслуженно "отдохнуть от детей".

* Концептуалисты — одна из категорий Детей Индиго, описанных в нашей первой книге. — Прим. авторов.

Всем в этой семье известно о том, что их бабушку очень интересуют ангелы. Однажды вечером, когда она пришла присматривать за детьми, их родители оставили ей подарок: книгу об ангелах. Дети устроились рядом поглядеть, что за книга у бабушки в руках. Эл молчал.

В тот же вечер, но уже позднее, когда пришло время делать уроки, Эл, его сестренка и бабуля переместились за письменный стол. Через некоторое время Эл ни с того ни с сего спросил: "Бабушка, а ты видела взаправдашних ангелов? Ну, например, своих ангелов-хранителей?"

Бабушка на мгновение задумалась и ответила, тщательно подбирая слова: "Нет, милый, ангелов я не вижу. Не вижу, но чувствую. Я всегда знаю, когда они рядом. Иногда они наполняют меня такой любовью и радостью, что мне хочется плакать".

Эл широко улыбнулся и прошептал: "Я знаю, бабушка. Я знаю, о чем ты". Когда с домашним заданием было покончено, Эл вернулся к дивану и взял в руки новую бабушкину книгу. Бабушка слышала, как он пробормотал: "Я их тоже чувствую…"

Хочу внести свою лепту и рассказать о своей дочери Джессике. Выбрать самый интересный случай очень трудно, поскольку она не один раз сражала меня наповал своей мудростью. Я приведу лишь несколько коротких примеров, а выводы делайте сами.

Я всегда панически боялась ураганов. Весной и в начале лета моя жизнь в "долине торнадо" превращается в настоящую нервотрепку. Стоит мне услышать первые раскаты грома, как я тут же бегу прятаться в подвал.

Однажды, в июне 1998 года, мы отправились погулять по аллее — я, мой муж, моя мама, наша крошка Эмили и двухлетняя дочь Джессика, — а когда ехали домой, нас начал стремительно нагонять страшный грозовой фронт из тех, какие порождают смерчи. Небо приобрело зловещий зеленоватый цвет, о котором многие из нас только слыхали — и искренне надеялись никогда его не увидеть. Естественно, я страшно запаниковала.

Оглядываясь назад, я понимаю, что выставила себя перед своими детьми полной идиоткой. Это просто чудо, что мой ужас не оставил в их душе шрамов на всю жизнь! Я минут на десять просто потеряла голову и орала на мужа, чтобы он ехал быстрее. Моя дочь сидела молчком до тех пор, пока я не расплакалась от страха (да-да, сама знаю, я просто размазня). И вот тогда с заднего сиденья раздался спокойный голосок двухлетней малышки: "Мамочка, Иисус нас спасет!" В этих словах звучала такая несомненная и безоговорочная уверенность, какой я никогда прежде не слышала. Я вдруг поняла, что в своем приступе паранойи напрочь позабыла о вере в Бога. Я чувствовала себя круглой дурой, но одновременно на меня низошло какое-то просветление. Вскоре буря изменила направление, и угроза миновала. На протяжении всего этого кошмара Джессика сохраняла полное спокойствие (впрочем, как и всегда).

У Джессики невероятно хорошая память. Сейчас ей уже почти пять, но она очень часто пересказывает истории, случившиеся с нею, когда ей не было еще двух. Мой дедушка умер, когда ей было два с половиной года, но Джессика и сейчас помнит, как мы навещали его перед смертью. Тогда она провела в его комнате каких-то две-три минуты, но запомнила все, что там происходило, и не раз об этом заговаривала.

Она часто вспоминала его больничную койку и шум стоявшего рядом аппарата искусственного дыхания. Дедушка скончался дома, и вскоре из его комнаты унесли больничную койку. В следующий раз Джессика побывала в его доме уже спустя несколько месяцев после его смерти. Однако совсем недавно она вдруг спросила меня, была ли та койка его "смертным одром" и попала ли она вместе с дедушкой на небеса. Удивила меня даже не сама постановка вопроса, а именно то, что она до сих пор «переваривает» информацию, которую ее мозг получил два с половиной года назад, — и при этом строит на основе этих сведений довольно логичные и разумные выводы!

Любимое выражение Джессики: "Я всех люблю". И я этому искренне верю. Кто бы ей ни повстречался, ко всем она относится с любовью и уважением. И ее очень задевает и удивляет, когда другие не ведут себя точно так же по отношению к ней самой. Она очень славная малышка. Мы с ней частенько сидим в обнимку в моем кресле-качалке, и недавно, когда она уютно устроилась у меня на руках, я сказала: "Джессика, твоя душа полна любви". А она ответила: "Конечно, мамочка, ведь я родилась в любви". Я никогда не задумывалась над этим, но сразу поняла, как она права. От ее слов у меня слезы на глаза навернулись — слезы гордости и счастья. Сколько нового я для себя открыла благодаря одной простой фразе!

Мой первый ребенок умер при родах. Его звали Дуглас, и он был нормально доношен. Джессика родилась спустя тринадцать месяцев после его смерти. Мы не утаивали от нее правду. Она знает, что Дуглас умер и теперь живет на небесах. Джессика часто рассказывает, что разговаривает с ним, передает мне его слова. Еще она рассказывала о своем «ангеле» по имени Сабрина. Я никогда не заявляю, будто у нее слишком буйное воображение (как в свое время твердили мне родители). Я действительно верю, что ее восприятие духовного мира не менее — а то и более! — реально, чем наши переживания здесь, на земном плане бытия.

Помните, мы говорили о том, как неожиданно откликаются порой эти дети на глубочайшие духовные вопросы? Послушайте рассказ про восьмилетнего Давида. Сострадание в самом раннем возрасте — вот одна из основных черт, которая отличает Индиго от детей прежних поколений. Они не только относятся к окружающим с сочувствием и мудрым пониманием, но иногда и входят в контакт с энергией прошлого.