Рудольф Штайнер - Порог духовного мира

Это и многое другое делает вполне понятным, что данные сверхчувственного видения людям, незнакомым со своеобразностью духовной науки, кажутся в высшей степени сомнительными. Кто тщательно примет во внимание все сказанное в моей книге «Как достичь познаний высших миров» о развитии духовного видения, тот действительно получит возможность различать в этой области иллюзию от истины.

Но относительно этого надо сказать еще следующее. Сначала духовные переживания выступают, действительно, как образы. Они встают, как образы, из глубин подготовленной к этому души. Вопрос только в том, чтобы достичь правильного отношения к этим образам. Они имеют ценность для сверхчувственного восприятия лишь в том случае, если, по всему характеру своего появления, они вовсе не предлагают принять их ради них самих и как нечто самостоятельное. Принятые же таким образом, они имеют едва ли большую ценность, чем обыкновенные сны. Они должны представать перед нами как буквы, которые мы видим перед собой. Никто не обращает внимания на форму букв, но в буквах читают то, что выражено посредством букв. Подобно тому, как написанное не побуждает нас описывать форму букв, так и образы, составляющие содержание сверхчувственного видения, не побуждают принимать их как самодовлеющие образы; но они сами собой создают необходимость совершенно отрешиться от их образной сущности и направить душу на сверхчувственное событие или существо, нашедшее посредством их свое выражение.

Никто не скажет, что письмо, из которого узнают нечто, дотоле совсем неизвестное, состоит только из давно знакомых букв; точно так же и по отношению к образам ясновидческого сознания нельзя сказать, что они содержат в себе только заимствованное из обыкновенной жизни. До некоторой степени это, конечно, так. Но для действительного ясновидческого сознания важно не то, что в них заимствовано из обыкновенной жизни, а то, что в них образно выражено.

Правда, сначала душа должна приготовиться к тому, чтобы увидеть появление таких образов в духовном кругозоре; но для этого она должна еще тщательно развить в себе чувство, что не надо останавливаться на этих образах, а необходимо правильно отнести их к сверхчувственному миру. Можно сказать, что для истинного ясновидения необходима не только способность узреть в себе мир образов, но еще и другая способность, которую в чувственном мире можно сравнить с чтением.

Сверхчувственный мир следует представлять себе прежде всего как нечто, лежащее совершенно вне обыкновенного сознания. У последнего нет никаких органов, с помощью которых оно могло бы проникнуть в этот мир. Благодаря укрепленным в медитации силам душевной жизни, впервые создается некоторое соприкосновение души со сверхчувственным миром. И тогда из потоков душевной жизни поднимаются означенные образы. Как таковые, они являются картиной, которая, собственно говоря, целиком бывает соткана самой душой. И притом – соткана из сил, которые душа выработала себе в чувственном мире. Как ткань из образов, она действительно не содержит ничего такого, чего нельзя было бы признать за воспоминание. Чем точнее уяснять себе это для понимания ясновидческого сознания, тем лучше. Тогда не будут больше предаваться иллюзии относительно природы этих образов. А также и выработают себе правильное чувство о том, как следует относить эти образы к сверхчувственному миру. Научатся при помощи образов читать в сверхчувственном мире. Благодаря впечатлениям чувственного мира люди стоят, естественно, гораздо ближе к существам и событиям этого мира, чем благодаря сверхчувственно зримым образам – к миру сверхчувственному. Можно было бы даже сказать, что сначала эти образы являются как бы завесой, которую душа ставит себе перед сверхчувственным миром, когда она чувствует, что последний коснулся ее.

Необходимо постепенно освоиться с характером переживания сверхчувственных вещей. При самом переживании мало-помалу слагается правдивое толкование, верное чтение. При более значительных сверхчувственных переживаниях узренное само собою дает понять, что здесь имеют дело совсем не с образами воспоминаний из обыкновенного переживания. Конечно, люди, составившие себе убеждение о тех или иных сверхчувственных познаниях или, по крайней мере, полагающие, что составили себе таковое, утверждают в этой области много нелепого. Как часто люди, убежденные в повторности земных жизней, относят некоторые образы, встающие в их душе, к переживаниям своего прежнего земного существования. Нужно всегда относиться с недоверием, когда эти образы, по-видимому, намекают на предшествовавшие земные жизни, похожие в том или ином отношении на настоящую, или же когда эти предшествовавшие жизни кажутся такими, что настоящую жизнь легко можно понять рассудочно из мнимой прежней. Когда в действительном сверхчувственном переживании появляется истинное впечатление прежней, или даже прежних земных жизней, то чаще всего эта жизнь, или эти жизни оказываются такими, что никаким придумыванием или никаким желанием и стремлением, коренящимся в ненастоящей жизни, не удалось бы ни воссоздать их, ни даже только мысленно представить себе. Бывает, например, так, что получают впечатление из своего прежнего земного существования в такой момент своей настоящей жизни, когда совершенно невозможно усвоить себе способности или т. п., которыми обладали в той жизни. Образы, появляющиеся для этих более значительных духовных переживаний, не только не могут оказаться воспоминаниями из обыкновенной жизни, но чаще всего даже бывают таковы, что в обыкновенном переживании они совершенно не могли бы прийти на ум. Еще в большей степени относится это к действительным впечатлениям из уже совсем сверхчувственных миров. Так, например, часто бывает невозможным, исходя из обыкновенной жизни, создать образы, которые относились бы к существованию в промежутке между земными жизнями, т. е. к жизни между последней смертью человека в предыдущей земной жизни и его рождением в настоящей. Тогда человеку доводится узнать, что в духовной жизни он развил к людям и вещам наклонности, находящиеся в полном противоречии с теми, которые он развивает теперь в своей земной жизни. Он узнает, что часто в земной жизни он чувствовал побуждение с любовью заняться чем-нибудь таким, что он отклонял от себя или чего избегал в предшествовавшей духовной жизни (между смертью и рождением). Все, что могло бы всплыть из обыкновенного переживания, как воспоминание об этом, неминуемо было бы совсем иным, чем это впечатление, получаемое путем действительного восприятия из духовного мира.

Но хотя дело и обстояло бы так, как только что было описано, однако человек, мало знакомый с духовной наукой, все же сумеет найти возражения. Он может сказать: допустим, ты что-нибудь любишь. Но человеческая природа сложна. К каждой симпатии примешана тайная антисимпатия. В какой-нибудь момент она всплывает в тебе по отношению к данной вещи. Ты принимаешь это за переживание, бывшее до рождения, между тем как оно, может быть, вполне естественно объясняется из подсознательных фактов душевной жизни. На это возражение можно в общем сказать только то, что во многих случаях оно, конечно, может оказаться вполне правильным. Данные ясновидческого сознания не легко достаются в таком виде, чтобы на них нельзя было ничего возразить. Но если верно, что «мнимый» ясновидящий может заблуждаться и относить факты подсознательной жизни к духовному переживанию, бывшему до рождения, то несомненно также и то, что духовно-научное обучение ведет к самопознанию, которое обнимает и подсознательные моменты души и может и в этом отношении избавиться от заблуждений. Здесь утверждается только то, что истинны лишь те сверхчувственные познания, при которых человек бывает в состоянии отличать в познавательной деятельности то, что исходит из сверхчувственных миров, от того, что образовано лишь собственным представлением. Но при вживании в сверхчувственные миры эта способность различения усваивается настолько, что в этой области человек научается отличать восприятие от воображения с такой же уверенностью, с какой в чувственном мире он отличает настоящее раскаленное железо, до которого дотрагивается пальцем, от только воображаемого.