Бодхи - Твердые реки, мраморный ветер

Спустя пару секунд два негритенка материализовались и стали трахать Берту одновременно в письку и попку, члены у них обоих были огромны.

- Ты управляешься со всем этим так, словно всю жизнь только этим и занималась! – Воскликнула Серена.

- Просто ты – экстраверт, а я скромница, мне чаще приходилось жить в воображении, чем тебе, - срывающимся голосом ответила Берта. – Охуительно… как это охуительно – вот так трахаться… и размеры значения вообще не имеют, кстати.

Члены негритят уменьшились до размера в несколько сантиметров, но судя по стонам Берты ее удовольствие не уменьшилось.

- Имеет значение… не размеры, а то – что ты ожидаешь получить, это ты… и получаешь…

- Не кончи Берта! Эй, осторожно, сделай перерыв, ты сюда трахаться что ли пришла? Если ты кончишь, наша пара распадется, а я хочу вдвоем исследовать эти миры, чтобы была еще чья-то точка зрения, чтобы мы могли друг другу подтверждать то, что было.

С видимой неохотой Берта сосредоточилась, и негритенки исчезли.

- Такие необычные, совершенно чистые и пронзительные чувства, - мечтательно произнесла она. – Я точно буду ебаться в ОСах, ну хотя бы иногда:)

- Будешь, будешь ебаться, но давай не сейчас.

- А что сейчас?

На этот вопрос у Серены ответа не было.

- Кстати, ты уверена в том, что вернувшись в бодрствование, мы будем все помнить?

- Не уверена. Но надеюсь.

Они снова помолчали.

- В мире бодрствования как-то было полно всего – книги, плавание, теннис, практики, а тут – как рыба на берегу… ну хорошо. Мы сейчас видим только узкую часть мира – полянку, лес, кусок реки и горы. А что дальше?

- Фиг знает…

- Почему бы не исследовать?

Серену эта идея явно заинтересовала, но Берта энтузиазма не проявляла.

- Исследовать…, - пробормотала она, - да можно и исследовать, только…

- Ну что?

- Только вряд ли ты что-то поисследуешь.

- Но почему? Мы можем летать, мы сейчас можем вот хоть те горы перелететь. – Серене явно не сиделось на месте.

- Можем перелететь…, - вяло согласилась Берта, - только я бы тебе не советовала этого делать.

- Но… почему, блин?

- Ну подумай сама, подумай. Ну какие тут могут быть «за горой»? Тут нет географии Серена, разве не ясно? Мы в мире ОСов, тут вообще другой мир, другой. Нету никаких «за горой».

- То есть как нет, - не поняла Серена. – А что есть?

- А ничего там нет.

- В каком смысле?

- Ну в прямом, в прямом – нет там ничего, ну это же совершенно ясно, ну ты в самом деле как ребенок. Нет никакой полянки, нет никакой реки и гор нет – всё это есть только в том смысле, что мы поддерживаем этот образ, потому что нам Томас вбил его в головы. А что там за горами? Мы не создавали образа того, что «за горами», поэтому там ничего нет, ну я не знаю – как это будет восприниматься, если хочешь – попробуй, скорее всего какая-нибудь белесая муть, и возможно, что потеряется осознание, так что погоди пока проверять.

Серена выглядела чувствующей себя не в своей тарелке.

- Стало как-то неуютно, - призналась она. – То есть всё вот это есть, потому что мы это поддерживаем сами своим воображением… нет, Берта, тут что-то не сходится.

- Что не сходится?

- Детали.

- Что?

- Посмотри, - Серена ткнула пальцем в полянку, - лети сюда.

Серена переместилась на поляну и легла на нее животом.

- Смотри сюда!

- Ну?

- Смотри – травинки, комочки земли, зазубринки на травинках, понимаешь?

- Да. Мы не представляли себе всего этого.

- Вот именно.

Берта задумалась.

- Есть два варианта. Первый – мы попали не в случайно выбранный мир, а в такой, который до нас уже кто-то сформировал своей фантазией. Он или они продумали эти травинки…

- Что, вот прямо каждую травинку продумали? Нет, невозможно! Сто тысяч травинок продумать? Нет.

- Я пока не уверена, что это невозможно, - настаивала Берта. – Тысячу или десять тысяч – вопрос времени…

- То есть Томас сидел тут десять лет и травинки выдумывал? – Рассмеялась Серена.

- Да, не сходится… Погоди, есть идея!

Берта не стала перелетать, а просто исчезла с одного места и появилась на другом – у самого края леса.

- Смотри здесь!

Серена переместилась к ней.

- Смотри!

Берта снова показывала на травинки, и Серена увидела, что край полянки, примыкающий к лесу, размыт. Выглядело это очень странно, как будто кто-то приклеил картинку с травой к картинке с лесом, но швы заделал недостаточно тщательно.

- Кажется, я поняла, - кивнула Берта. – Не нужно воображать миллион травинок. Достаточно квадратного метра, а потом просто покрыть ими всю полянку.

- То есть квадратные метры идентичны?

- Я думаю, да.

- Проверить не получится, трава очень ровная, никаких там необычных травинок, повтор которых мы могли бы найти.

- Нет необходимости, - твердо произнесла Берта. – Я точно уверена, что так оно и есть, но сейчас я начинаю понимать, что во всей этой созданной картинке есть что-то, что ею не является – это как панорама, где сначала перед зрителем растут реальные кустики, а ближе к стене панорамы они незаметно переходят в нарисованную картину.

- Река?

- Река, - кивнула Берта. – Она настоящая. Понятия не имею, почему я в этом уверена и что это вообще значит, но она – реальное существо, а не картинка.

- Ни фига себе «картинка», - пробормотала Серена, срывая травинку и поднеся ее к лицу. – Абсолютно реальная… ты что??

Берта беззвучно ржала.

- Ты что ржешь?

- Эврика! – Наконец произнесла Берта. – Доказательство готово:)

- Доказательство чего?

- Сорви травинку еще раз и посмотри – что остается!

Серена аккуратно взялась за травинку, потянула ее на себя, чувствуя ее легкое сопротивление, потянула сильнее и оторвала ее, но… хотя оторванная травинка осталась у нее в руках, на том месте, где должен был быть обрывок, торчала совершенно целая и невредимая травинка!

- Ого! – Только и нашла что она сказать.

- Я права – просто картинка.- Торжествующе сказала Берта.

- А откуда же в моей руке еще одна?

- Оттуда же, откуда все остальное, откуда все толстые хуи – ты знаешь, что травинка должна оказаться в твоей руке, она там и образуется.

- Ясно. Река, значит…

Они обе переместились к реке и сели на ее берегу.

- Река совсем другая… я чувствую это, но не понимаю – как именно.

- Я тоже.

Несколько минут они сидели, всматриваясь в медленный поток.

- Знаю!

- Что?

- Знаю, как определить, что она живая! – Берта снова торжествовала. – Созерцание!

- Поняла!

Ясность возникла мгновенно, как только Берта произнесла «созерцание». Созерцание травы не приводило ни к чему – смотришь и смотришь. Созерцание текущей воды немедленно вызывало целый ворох оттенков твердости и чего-то еще.

- Она не только твердая.

- Зеркало…, - неуверенно произнесла Берта.