Бодхи - Твердые реки, мраморный ветер

Я опустил бессильно руку. Какая дурацкая ситуация. Как последний болван, я стою в этом нужнике и не могу, не могу выйти наружу! Голландки, ноги, тонкие рваные носочки, секс втроем, суп… жареная курица… а я тут, в вонючем туалете. Кретинизм. Идиотизм. Маразм.

Чем больше я распалялся и ругал себя последними словами, тем больше чувствовал, что решимость окончательно покинула меня. Глаза понемногу привыкли к темноте, и в голову пришла отличная идея. Надо найти доказательство тому, что я в двадцать первом веке, а там бог с ним – выйду я из туалета в Татопани или в Катманду или хоть в Аргентине – бог с ним, ничего страшного, до дома я доберусь, и даже… и даже будет так здорово, я стану первооткрывателем… никто не поверит… и черт с ним.

Я решительно обернулся и принялся изучать кабинку. Появилась надежда, нечто определенное, и вся моя растерянная решимость обратилась в деятельность. Я снова почувствовал себя уверенным, и даже отшутился на тот счет, что мол посмеялись бы надо мной мои коллеги, если бы застукали меня пристально изучающим интерьер заброшенного гималайского нужника! Я предпочел не заострять свое внимание на том, что и отшутиться-то я предпочел не вслух, а про себя, и вообще двигаюсь так, чтобы не производить шума.

Еще раз чертыхнувшись насчет отсутствия фонарика, я наклонился максимально близко к боковым доскам и, чуть не елозя по ним носом, стал искать на них хоть какие-нибудь надписи. Но, как видно, попадавшие в этот нужник старались максимально быстро его покинуть, так что на оставление памятных записей времени у них не было. Запах из дырки и в самом деле разносился малоприятный. Доска за доской, снизу вверх, следующая, следующая… результат был нулевой. Только сейчас я вспомнил, что у меня же есть электронные часы, и нажимая на подсветку я мог бы гораздо быстрее и тщательнее все осмотреть. Тщательнее! Я снял часы и принялся за работу заново. Действительно, это заняло в несколько раз меньше времени, но исход был тем же.

Закончив осмотр двери, я выпрямился и снова положил руку на дощатую поверхность. Очень грубые доски, оно и понятно – запасной туалет, туристы сюда не ходят – просто на всякий случай, для своих, они даже не посыпают опилками вовремя, оттого и вонь… Или просто пока еще не умеют делать гладкие доски? Страх булькал где-то глубоко, как в жерле вулкана. Я знал шестым чувством, что вулкану нельзя дать взорваться, иначе страх станет неконтролируемым. Мне совсем не улыбалось выйти отсюда свихнувшимся! Я представил себе картинку – в туалет заходит нормальный турист, а спустя час выходит напрочь свихнувшийся идиот с всклокоченными волосами. Смешно! Но страх булькает в глубине. И по прежнему нет сил толкнуть дверь. Идиоты эти непальцы – откуда к них руки вообще растут! Не могли нормальную ручку присобачить изнутри туалета! Нормальную, металлическую, блестящую, с крючком, так чтобы посмотреть и сразу понять – ага, я в двадцать первом веке. Нет, висит какая-то веревочка пеньковая, задрипанная, и защелки нет… только наматываешь эту веревочку на деревяшку и все, и ни черта нет в этом туалете от современности, как жили они тысячу лет назад, так и живут, по барабану им вся эта цивилизация, ну что за люди, господи!

Я прислонился к стене, замер, вслушиваясь. Какие-то звуки доносились едва-едва, но во-первых доски толстые, во-вторых сама кабинка далеко от гэстхауза, да и времени то сколько! И зачем я заказал ужин на такое позднее время! Заказал бы на семь, сейчас бы еще много людей ходило туда-сюда. Взглянув на часы, я обмер – уже девять вечера! В девять тут все закрывается и все ложатся спать. В десять уж точно ни одной живой души – рано ложатся, рано встают – специфика трекинга, плюс еще и не сезон, туристов мало.

Надо на что-то решаться, не торчать же здесь до утра! Но сколько я ни пытался подстегнуть себя, от этого становилось только страшнее, так как я отчетливо чувствовал, что не могу преодолеть мистический страх. Вспыхнул гнев – чертов русский – так запугать его этой ерундой! Уверенность, мать твою! Да пошел ты в жопу со своими теориями! Лечиться тебе надо, парень, да, лечиться! Охренеть – идиот – от рюкзака своего оторваться не может! Страшно ему без рюкзака… а у меня и рюкзака нет… и что я буду делать, если сейчас выползу в пятнадцатом веке, без денег… нет, какие к черту там деньги… наверное этот русский хорошо ко всему приготовился, поспешил… эх, поспешил, надо было хотя бы расспросить – что он там в рюкзаке своем приготовил, на какие случаи жизни, на какие века.

Я опустился на корточки. Эти мысли отвлекали, страх начинал булькать где-то глубже, ноги сильно устали, и я решил успокоиться, посидеть. А где же тут посидишь… «А сам же все и обоссал!» - возникла предательская мысль. Я лишь сжал зубы в бессильной злобе и примостился на кусочке относительно чистого пространства. Хорошо, сейчас он успокоится, а потом просто встанет и выйдет отсюда. Просто долбанет ногой по двери и выйдет. Итак, что бы он взял с собой в путешествие, если бы у него не было уверенности в том – в каком веке и какой местности он отсюда выйдет? Нож – большой, крепкий нож, чтобы и стругать и резать и колоть можно было бы. И оружие, и орудие. Зажигалку. Без огня прожить трудно. Если люди уже могут строить нужники, то значит это как минимум какой век? В древней Греции строили деревянные туалеты? А почему нет? А в древнем Египте? Папирусы там всякие, а доски-то были? Гвозди! Ганс подскочил. Доски скреплены гвоздями, значит – значит… что это может значить… да почти что ничего. Я наклонился и у пола нашел шляпку гвоздя в доске. Да, у непальцев и в двадцать первом веке технологии, как в тринадцатом. Выковырять этот гвоздь все равно невозможно, а по шляпке ни черта не понять. Такие шляпки может и пятьсот лет назад были.

Я снова сел, чувствуя, как усиливается усталость, и как болото страха становится все более явным. Истерический срыв мне не нужен. Что еще, кроме ножа и зажигалки? Да если я окажусь в пятнадцатом веке – что толку, что у меня будет нож или не будет ножа, господи, это же ПЯТЬСОТ лет назад!! Холодный пот выступил на лбу. Молча вперившись в темноту, я пытался и не мог постичь этого – пятьсот лет назад! Глупости, ну глупости же! Я резко встал и хотел закричать, но не закричал, хотел пнуть ненавистную дверь, но не пнул. Я ничего не мог, страх парализовал инициативу полностью, и я хоть и не совсем еще осознал это и принял как факт, но уже и не мог просто отмахнуться, как раньше. Уже полтора часа я тут, и никакого просвета, и с каждой минутой все менее и менее вероятным было то, что мне удастся найти в себе силы.

Как будто шаги… Я весь превратился в слух. Шаги! Кто-то идет сюда, в туалет, наконец-то кому-то приспичило и этот нужник оказался ближе других! Свобода! Да, теперь было совершенно ясно – кто-то шел прямо сюда. Шаги стали отчетливыми. Шел определенно мужчина – широкие, уверенные шаги. Непальцы так не ходят! А если это европеец-турист, зачем его ночью понесло на улицу в засранный нужник, если у него в комнате или на этаже есть светлый и приличный?