Лобсанг Рампа - Шафранная мантия. (THE SAFRON ROBE)

Я увидел лошадь Наставника и свою, которая была намного меньше. Четверо слуг-монахов, которые должны были нас сопровождать, уже сидели верхом. Еще четыре лошади стояли рядом. Они были нагружены узлами и свертками, однако груза было немного, и они могли использоваться как запасные. Лошади стояли, фыркая, перебирали ногами и помахивали хвостами. Я подошел ближе, следя за тем, чтобы не оказаться позади какой-нибудь лошади. Однажды игривый жеребец повернулся ко мне задом и ударил копытом в грудь с такой силой, что я свалился с ног и кубарем покатился по земле. С тех пор я стал намного осторожней.

— Итак, Лобсанг, мы отправляемся в горы. Мы проведем там два или три дня, и ты будешь моим помощником.

Сказав это, он подмигнул мне. Я понял, что это очередной этап моего обучения. Мы подошли к лошадям. Предназначенный для меня конь повернул голову и задрожал, узнав меня. Глаза его округлились, и он недовольно заржал. Нужно сказать, что наша симпатия была взаимной. Мне он нравился не больше, чем я ему. Однако монах-конюх ловко подхватил меня и помог сесть в седло. Наставник уже ждал меня, сидя верхом.

— Это хороший конь, — прошептал конюх. — У тебя не должно быть с ним никаких неприятностей.

Наставник огляделся, проверяя, все ли готово. Я находился позади него. Монахи-помощники тоже были на своих местах, держа вьючных лошадей на длинных привязях. Он поднял руку, и мы пустились в путь. Дорога шла вниз с горы.

Оказалось, что мой конь имеет скверную привычку: на крутых спусках он опускал голову так низко, что я вынужден был изо всех сил цепляться, чтобы не соскользнуть с его шеи. Всякий раз, когда он делал это, я упирался ногами в его уши. Насколько я мог судить, это ему нравилось не больше, чем мне — его фокусы. Горная дорога была тряской и очень оживленной, поэтому все мое внимание было сосредоточено на том, чтобы удержаться в седле. И все-таки на одном повороте дороги я заставил себя поднять голову и осмотреться. Внизу простиралась цветущая долина. Когда-то я жил здесь в родительском доме.

Мы спускались все ниже и ниже с горы и наконец, свернув влево, выехали на Лингхорскую дорогу. Мы прошли по мосту, и, когда стала видна китайская миссия, неожиданно для меня свернули направо на дорогу, ведущую в Кашиа-Линга. Я удивился, зачем для поездки в такой маленький парк нужно было собирать целую процессию. Наставник не объяснил мне, в какую часть гор мы направляемся. Горы окружали Лхасу, напоминая чашу, и поэтому о конечной цели нашего путешествия я мог только догадываться.

Но тут я внезапно подпрыгнул от радости. От этого мой несчастный конь принялся брыкаться. Наверное, он подумал, что я решил проучить его. Мне удалось удержаться, потому что я так сильно натянул поводья, что его голова задралась назад, и это вскоре заставило его успокоиться. Я получил хороший урок: крепче держи поводья, и ты в безопасности. Лошади перешли на спокойный шаг, и вскоре мы достигли места, где дорога расширялась. Здесь было много торговцев, только что переправившихся через реку. Мой Наставник и старший слуга спешились. Слуга направился к перевозчику и вернулся обратно после нескольких минут беседы с ним.

— Все в порядке, уважаемый лама, — сказал он, — мы можем отправляться.

Сразу началась суета. Слуги слезли с лошадей и занялись багажом. Он был снят и перенесен в лодку. Затем всех лошадей связали одним длинным поводом, и двое монахов, забравшись верхом, повели их в реку. Я внимательно наблюдал за ними. Монахи подняли свои мантии и закрепили их на уровне талии. Лошади, смело погрузившись в воду, уверено поплыли к другому берегу. Я с удивлением заметил, что Наставник был уже в лодке. Он приглашал и меня подняться на борт. Так первый раз в жизни я попал в лодку. За мной последовали двое оставшихся слуг. Бормоча что-то себе под нос, перевозчик оттолкнулся от берега, Некоторое время я ощущал головокружение, потому что лодка вращалась по кругу.

Лодка была сделана из шкур яков. Они были аккуратно сшиты, и вода не проникала между ними. Полость между шкурами надувалась воздухом. Люди со своими пожитками забирались в лодку, и тогда лодочник брал длинные весла и медленно греб, направляя лодку к противоположному берегу. Когда навстречу дул ветер, переправа занимала много времени. Но лодочнику всегда удавалось наверстать упущенное на обратном пути. Многое, конечно, зависело от направления и силы ветра.

Я был очень счастлив. В эту первую поездку по реке мне предстояло узнать много нового. Я так сильно вцепился пальцами в стены кожаной лодки, что, как мне показалось, острые ногти могли ее повредить. Мне было страшно сдвинуться с места. При каждой попытке пошевелиться что-то прогибалось подо мной. Казалось, я сидел на чем-то очень подвижном. Это было совсем не похоже на обычное сидение на твердом каменном полу, который никогда не качался. Вдобавок ко всему, по воде катили волны, лодка покачивалась, и я почувствовал неприятные приступы дурноты. Вскоре я понял, что в этот день слишком много съел. Я очень беспокоился, что меня может стошнить прямо перед шутниками. Правильно задерживая дыхание, я смог не посрамить себя. Вскоре дно лодки коснулось покрытого мелкими камнями берега, и мы высадились на землю.

Вскоре наша кавалькада снова тронулась в путь. Наставник, как всегда, впереди, а я за ним, почти распластавшись на своем коне. За нами ехали слуги, разделившись по двое по двое. Шествие замыкали четыре навьюченные лошади. Наставник огляделся и, убедившись, что все готовы, повернул на запад и пришпорил своего коня.

Мы все тряслись и тряслись на своих лошадях, все время двигаясь на запад, туда, куда уходит утро. У нас было принято говорить, что солнце восходит на востоке, а потом перебирается на запад, унося утро с собой. Очень скоро солнце догнало нас и застыло над головой. Облаков не было, и солнечные лучи жгли немилосердно, Однако, когда мы попадали в тень высоких скал, то ощутили сильный холод, На нашей высоте недоставало воздуха, чтобы выровнять жар солнечных лучей и холод горной тени.

Мы скакали несколько часов. Наконец мы достигли того места, которое мой Наставник выбрал для привала. По какому-то не замеченному мной сигналу монахи спешились и сразу стали кипятить воду. Топливом служил сушеный навоз яков, а вода была набрана в ближайшем горном ручье. Примерно через полчаса мы уже ели тсампу. К этому времени я как раз почувствовал острую необходимость в ней. Коней накормили и отвели к ручью напиться.

Я сидел, прислонившись спиной к камню, который по размерам не уступал зданию храма в Чакпори. С высоты этой точки я осматривал долину Лхасы. Воздух был абсолютно чист. Не было ни тумана, ни пыли — все вокруг было видно с удивительной ясностью. Я видел путников и торговцев, проходивших через Западные Ворота. При желании можно было проследить взглядом весь пройденный нами путь, и в начале его снова увидеть лодочника, который перевозил очередную группу путников через Счастливую Реку.