Нандор Фодор - Меж двух миров

А можно ли причинить призраку вред огнём? Этот вопрос возникает в связи с одним из эпизодов истории «ведьмы Беллов» из штата Теннесси. К одному из участников драмы, Уильяму Поттеру, ведьма повадилась залезать в постель — исключительно с целью «согреть» избранника.

«Одеяло продолжало скатываться в рулон и сползать к краю кровати, как бы отчаянно я за него ни цеплялся, — пишет он в своих воспоминаниях. — Я выпрыгнул из постели и увидел, что ведьма полностью в него завернулась. «Ага, попалась, негодница! — осенило меня. — Вот сейчас-то я тебя и сожгу». Я схватил свёрток и побежал к камину. Вдруг ноша моя отяжелела и страшно завоняла. Едва добравшись до середины комнаты, я уронил ведьму на пол и бросился вон, чтобы глотнуть свежего воздуха. В жизни своей не встречал более мерзкого зловония».

Избранное «ведьмой» средство самозащиты достаточно характерно. Вряд ли стоило ожидать благоухания от этого злобного призрака-убийцы, ставшего главным героем самой известной на сегодняшний день в С.Ш.А. реальной истории о привидении.

Я в своей практике столкнулся с полтергейстом-поджигателем лишь однажды, когда в доме нью-йоркской спиритуалистки Лилиан Фишер то и дело стали обугливаться предметы. Последнюю на сегодняшний день нашумевшую историю такого рода рассказал в журнале «Fate» Р.Э.Хоган. Версию автора статьи подтверждают и многочисленные очевидцы из города Талладега, штат Алабама, в частности, капитан пожарной бригады С.Х. Джойнер.

Дом Кальвина Такка (имевшего шестерых детей в возрасте от трёх месяцев до девяти лет) загорался 22 раза в течение трёх дней. Постепенно огонь полностью уничтожил строение и семья практически лишилась имущества. Почти всегда пламя вспыхивало под потолком.

Лесли Р.Хатто, дорожный строитель округа Талладега, и Отис Хортон, местный подрядчик, утверждают, что огонь совершенно беспричинно возгорался прямо у них на глазах. Стоило только Хатто провести лезвием ножа по крышке камина (о причинах, побудивших его к столь радикальному жесту, статья не сообщает), как в лицо ему тут же полыхнуло пламя. Позже он метнул нож в круг на стене. Из точки попадания вылетел огненный сноп, часть которого «прилипла» к лезвию.

Пока они находились в доме, пламя вспыхивало там каждые четверть часа. Лейтенант полиции Бен Кули увидел, как на дереве повисло тлеющее одеяло. «Никогда бы не подумал, что такое возможно, если бы это не произошло на моих глазах», — заявил он.

В поджогах, естественно, обвинили 9-летнего Кальвина Такка-младшего, пригрозив допросом с участием колдуна. Мальчик во всём «признался», но показания его настолько не соответствовали фактам, что начальник пожарной бригады отказался закрыть дело.

Сын Такка, скорее всего, действительно был виновником происшествия. Просто поджоги эти он вызывал бессознательно: то, что происходило в доме, явно находилось за пределами его физических возможностей. Виновники полтергейста — его же главные жертвы. Они чувствуют себя очень странно, понимая, что каким-то образом ответственны за несчастья семьи, и пребывают в необъяснимом ужасе.

Остаётся лишь пожалеть о том, что в доме Такков не побывал профессиональный психолог: на отношения мальчика со взрослыми явно требовалось обратить самое пристальное внимание. Есть некоторые основания предполагать, что первопричиной полтергейста в Талладеге явилась в буквальном смысле слова «испепеляющая» ненависть ребёнка к отцу. Силой этого чувства нервная энергия юного организма была сконцентрирована, выведена в пространство и здесь породила феномен самопроизвольного возгорания.

Кольца, «заболевающие» одновременно с владельцем, трескающиеся незадолго до чьей-то кончины или жалящие подобно змее… Ожерелья, которые стягиваются страшным узлом, словно пытаясь задушить свою жертву, или вдруг обжигают шею… Для обывателя всё это — атрибуты дешёвого триллера; для парапсихолога — предмет серьёзного расследования, за которым тянутся нити основополагающих вопросов человеческого бытия.

О кольцах, меняющих цвет, когда заболевает их хозяин, известно исстари. Сообщение о сравнительно недавнем происшествии такого рода было сделано доктором Дж. П.Джонсом из Бирмингема в британском «Медицинском журнале». Обручальное золотое кольцо, о котором идёт речь в статье, таинственным образом изменяло цвет каждый раз, когда кто-либо из его владелиц (пациентка доктора Джонса или её мать) начинали страдать нервными головными болями. Достаточно было женщине снять кольцо на ночь и положить его на крышку камина, чтобы уже на следующее утро оно заблестело как новенькое; будучи вновь надетым на палец, несколько часов спустя кольцо вновь принимало платиновый оттенок. Самое же поразительное состояло в том, что при снятом кольце приступ протекал гораздо болезненнее, лишая женщину всяких сил.

О другом не менее удивительном золотом кольце поведала мне миссис В.Роу из Северного Финчлея. Владелицу его разбил паралич; кольцо немедленно почернело. Оно восстановило цвет спустя лишь полгода, когда женщина вновь обрела подвижность.

Вообще говоря, в поиске объяснений чудесам подобного рода вовсе не обязательно обращаться к истории магии: возможно металл таким образом всего лишь реагирует на какие-то физиологические эманации организма. Аргумент этот, однако, никоим образом не применим к поведению кольца, принадлежавшего майору С., поведению, надо сказать, весьма характерному для реликвий, являющихся собственностью потомков древних английских фамилий.

В роду майора С. укоренилась любопытная традиция: младшего сына о близкой смерти отца неизменно предупреждало… поведение перстня, который самым необъяснимым образом трескался. Так продолжалось на протяжении многих веков — как долго, никто точно сказать не может.

Я сам видел перстень нынешнего главы семьи: трещинка в нём выглядела так, будто металл необычайно аккуратно рассекли бритвенным лезвием. Однажды отец майора серьёзно заболел, и сына в связи с этим вызвали домой. Он прибыл вовремя, точнее, как всем в тот момент показалось, вообще зря: здоровье больного как раз пошло на поправку. Утром же произошло нечто ужасное. Майор С., решив вымыть голову, снял перстень и положил его в мыльницу. В тот момент, когда он сушил волосы, раздался резкий металлический звук. Он опустил взгляд и замер вне себя от ужаса: перстень треснул. Майор бросился в комнату, но было поздно: отец его только что испустил дух.

В попытке найти объяснение этой странной форме «призрачной» опеки со стороны семейных реликвий я ввёл в словарь парапсихологии термин «фамильный Gestalt», обозначив им нечто вроде «надсемейного» психического образования, которое формируется и крепнет в течение столетий, подпитываясь психическими эманациями, связанными с почитанием предков, изучением истории рода, гордостью за дедов и прадедов. Очевидно, смерть очередного главы семьи является потрясением для гештальта: в роковую минуту он высвобождает заряд динамической энергии, одновременно извещая наследника о происшедшем и напоминая: отцы приходят и уходят, но семья должна жить вечно!