Виктор Меньшов - Русские провидцы и предсказатели

Всеми силами постарался отвлечь ее от заданного вопроса о сыне. Но разве обманешь материнское сердце? В общем, наконец я сказал:

– Умер Владик.

Женщина поверила сразу. Только через полчаса ушла она от меня, сжимая в руке мокрый от слез платок.

Я было забыл уже об этом случае: в день со мной разговаривали, просили моей помощи, советовались три-четыре человека. И в этом калейдоскопе лиц затерялось усталое доброе лицо, тоскующие глаза матери, потерявшей сына. И конечно же сейчас я не смог бы вспомнить о ней, если бы не продолжение этой истории.

Месяца через полтора получаю телеграмму: «Срочно приезжайте». Меня вызывают в тот город, где я был совсем недавно. Приезжаю с первым поездом. Выхожу из вагона – на вокзале толпа. Только ни приветствий, ни цветов, ни улыбок – серьезные, неприветливые лица. Выходит молодой мужчина:

– Вы и есть Мессинг?

– Да, Мессинг это я.

– Шарлатан Мессинг, думаю, не ожидает от нас доброго приема?

– Почему я шарлатан? Я никогда никого не обманул, не обидел.

– Но вы похоронили меня живого!

– Я не могильщик.

– И чуть-чуть не загнали в гроб вот эту женщину. Мою бедную мать…

Смутно припоминаю ее лицо, виденное мной. Спрашиваю:

– Все-таки кого же я заживо похоронил?

– Меня! – отвечает молодой мужчина.

Пошли разбираться, как это всегда в таких случаях было в еврейских местечках, в дом к раввину. Там я вспомнил всю историю.

– Дайте мне, – прошу женщину, – то письмо, что вы мне тогда показывали.

Раскрывает сумочку, достает. В том же синем конверте, только пятен от слез прибавилось. По моей вине лились эти слезы! Смотрю я на страницы с расплывшимися чернилами и еще раз прихожу к убеждению: умер человек, написавший это письмо, умер человек, написавший «твой сын Владик.» Но тогда кто же этот молодой мужчина?

– Вас зовут Владик?

– Да, Владислав.

– Вы собственноручно написали это письмо?

– Нет.

Для меня это «нет» как вспышка молнии, озаряющая мир.

– А кто его написал?

– Мой друг. Под мою диктовку. У меня болела рука. Мы с ним вместе лежали в больнице.

– Ясно. Ваш друг умер?

– Да. Умер. Совершенно неожиданно. Он был совсем нетяжело болен.

Обращаюсь к женщине:

– Пани, простите мне те слезы, что вы пролили после нашей встречи. Но ведь нельзя знать все сразу. Вы мне дали это письмо и сказали, что его написал ваш сын. Я вижу обращение «мама» и подпись «твой сын.». И вижу, что рука, написавшая эти слова, мертва. Вот почему я и сказал, что сын ваш умер».

Самое известное предсказание, за которое Мессинг едва не поплатился жизнью, было сделано им в конце тридцатых годов. Вовремя одного из публичных выступлений в варшавском театре, в присутствии многочисленной публики, отвечая на один из вопросов, он заявил, что Гитлер свернет себе шею, как только нападет на Советский Союз.

На следующее утро предсказание известнейшего медиума было напечатано во всех варшавских газетах. От Варшавы до Берлина – рукой подать, и газеты с этим предсказанием легли на стол фюрера. Бесноватый ефрейтор к предсказаниям относился весьма нервно, не случайно держал личных астрологов, потому был взбешен, назвал Мессинга своим личным врагом и назначил за его голову награду в 200 000 марок. Мессинг только посмеялся над этой угрозой.

Но первого сентября 1939 года ему стало не до смеха. В Польшу, сметая западные границы, вошли немецкие войска. А с востока – советская армия. Польская кавалерия в отчаянии бросалась в безумные атаки на немецкие танки, но мужество не всегда сильнее брони. Война была молниеносной, – в считанные дни фашисты оказались в Варшаве. Все близкие Вольфа, вся его семья, оказались в концлагере Майданек, где и погибли. Сам Вольф скрывался в Варшаве, жил по поддельным документам. Но, к своему ужасу, увидел на улицах листовки, в которых сообщалось о награде за его голову.

Предателя не нашлось, но Мессинг сам напоролся на немецкий патруль. Во время проверки документов офицер узнал Мессинга, подвел его к висевшей на стене листовке, чтобы сравнить портрет с оригиналом и, схватив предсказателя за шиворот, ударил его лицом об стену.

Оглушенного, с шестью выбитыми зубами медиума отволокли в жандармерию и посадили в камеру. Там, лежа на железной койке, прижимая к разбитым губам платок, Мессинг с ужасом осознал, что его ждет. Выхода не было. Но он его нашел.

«Сидя в карцере полицейского участка, я понял: или я уйду сейчас, или я погиб. Я напряг все свои силы и заставил собраться у себя в камере тех полицейских, которые в это время были в помещении участка. Всех, включая начальника и кончая тем, который должен стоять на часах у входа. Когда они все, повинуясь моей воле, собрались в камере, я, лежавший совершенно неподвижно, как мертвый, быстро встал и вышел в коридор. Мгновенно, пока они не опомнились, задвинул засов окованной железной двери».

Проделав это, он выскочил на лестницу, побежал вниз, но услышал внизу голоса и не долго думая, распахнул окно на лестничной площадке и выпрыгнул со второго этажа. Выпрыгнул, надо сказать, не очень удачно, остался цел, но при приземлении он с такой силой ударился о мостовую, что потом у него всю жизнь болели ноги и поясница.

Оставаться в оккупированной Польше он не мог, его разыскивали, он был слишком известен, чтобы долго оставаться неузнанным. Оставался один путь – на восток, в Советский Союз. Ему удалось добраться до границы и переплыть Западный Буг. Из Польши в то время бежали толпами. На счастье Мессинга у него в кармане оказалась листовка с сообщением о назначенном за его голову вознаграждении. Потому ему не пришлось долго мыкаться в лагерях-распределителях. Из погранотряда его отправили в райком, пусть там разбираются. В райкоме ему повезло, он попал на заведующего отделом культуры Абрасимова, занятого составлением разъездных артистических бригад. В то время советская пропаганда была занята обработкой населения только что «присоединенных» Западной Белоруссии и Западной Украины. На эти территории отправлялись лекторы в сопровождении артистических бригад рассказывать о том, что «я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек».

Вскоре Вольф Мессинг совершает сольные турне по всей Белоруссии, выступает в переполненных залах. Он частый и желанный гость в Минске, все его выступления сопровождаются неизменными аншлагами. Однажды в Гомеле, прямо во время концерта, на сцену вышли двое молодых людей с петлицами НКВД и увели Мессинга с собой. Ничего не объясняя, его посадили в машину и повезли куда-то. Он робко заикнулся о том, что в гостинице остались его вещи, но ему сказали, что о вещах уже побеспокоились, а о нем так же побеспокоятся. Что такое НКВД Мессинг уже хорошо знал, потому можно представить, что он пережил, пока его везли в неизвестность в машине со шторами на окнах. И вот приехали…