П. Веденин - Звери скального храма

Стиль Вин Чунь (точный перевод которого весьма осложнён из-за различных диалектов) звучит и как "Воспевающая весна", и как "Цветущая весна", и как "Вечная весна" и даже как "Лёгкий ветерок"). Стиль оказался долгожителем и со временем преодолел границы Поднебесной. Впоследствии, в силу сложившихся обстоятельств, он, попав во Вьетнам, преобразился, обогатив собой семейный тайный стиль, с которым я и был ознакомлен и который вырос впоследствии во "Встречный ветер". Можно сказать, что "Встречный ветер" — это лик Яим Винчунь, обращенный к Западу.

— Но при чем тут Вин Чунь? — перебил я, — если Вы говорите о неком семейном вьетнамском стиле, — продолжал я, пытаясь во всём разобраться.

— А вот при чём. Ты спросил, на что больше всего похож Встречный ветер. Вот я тебе и говорю — на Вин Чунь. Хотя, судя по реакции, все это для тебя не имеет большого значения.

К моему огорчению, это действительно было так. Я, конечно, слышал о Вин Чунь, и такое имя, как легендарный Брюс Ли, говорило само за себя, но достоверной информации об этом стиле я не имел. Кинофильмы, конечно, кое-что давали, но это было всего лишь кино.

— Расскажите об этом подробнее, — попросил я.

— Ну, что тут рассказывать… Думаю, пока не стоит, — словно обрезал Стефан, и я почувствовал, что он, как-то вдруг посуровев, внутренне отдалился от меня.

Мы опять замолчали. Около пяти минут каждый из нас шел, думая о своем и не прерывая возникшую паузу. И тут я вспомнил еще об одном мучавшем меня вопросе.

— Стефан, — нарушив затянувшееся молчание, обратился я к нему, — скажите, а почему, когда Вы подходили, на меня словно гора наваливалась, даже немел язык и тяжелели веки?

— Я тебе уже говорил, — терпеливо ответил Стефан, — это Встречный ветер. Это не мое давление на тебя, а твое — на меня, но зеркально отраженное обратно.

— Я могу так сильно давить? — удивился я.

— Не совсем. Тут еще нужно добавить силу резонанса при отражении.

Я с умным видом кивнул, хотя так ничего не понял. Мы опять замолчали, но уже ненадолго.

— Как интересно, — рассуждал я, — пока мы говорили о простых вещах, все было понятно. Но стоило перейти к разговору о Вашем Знании, и все — тупик. Мне очень трудно во всем этом разобраться… Стефан, — вновь обратился я к нему, — пожалуйста, обучите меня всему этому знанию, я буду трудолюбивым учеником.

— Видишь ли, я ведь не преподаю… и потом, ты не представляешь себе всех трудностей и сложностей пути, на который желаешь встать.

И пока Стефан аргументировано доказывал мне, что воплотить мою мечту невозможно, я все сильнее убеждался, что с этого момента для меня нет иного пути, кроме как со Встречным ветром.

Так решив, я посмотрел на Стефана, собираясь выпалить в него весь заряд своих эмоций, но, как ни странно, замолчал. Опять то же, но теперь легкое давление, остановило мой, готовый вырваться, поток красноречия.

— Ладно, — вдруг сказал Стефан, — может быть, что-то у нас и выйдет толковое. Но хочу сразу заметить, что обучить знанию нельзя. Ведь это продукт личной переработки внешней информации. Помочь же тебе получить ее я могу. Давай сделаем так.

Завтра я вновь уеду, недели на две. Вот тебе мой телефон, позвони двадцатого ноября вечером, и мы тогда точно определимся по этому вопросу. А пока я дам тебе подготовительное задание.

Для занятий необходимо подыскать спортивный зал; можно небольшой, нам много места не понадобится. И, кроме зала, тебе надо будет найти напарника. Особенности этой методики обучения требуют, чтобы на тренировках ученики работали в парах.

Это должен быть близкий тебе по духу человек, по сути, брат, так как все нюансы ученичества строятся не на противодействии, разрушающем целое, а на творчестве, созидании этого целого.

С человеком же, к которому у тебя не возникает внутреннего приятия, достигнуть взаимопонимания (особенно в первые, самые трудные месяцы обучения) не удастся. Сейчас мне сложно с тобой об этом говорить. Начав занятия, ты поймешь и разберешься в своих вопросах…

Так начался мой путь познания этой уникальной системы. В дальнейшем, общаясь со Стефаном, который стал нам не только тренером и старшим товарищем, но и Учителем, я услышал от него много удивительных историй, которыми полнилась его судьба; и наблюдал совершенно изумительные события, сопровождающие его присутствие уже в этой жизни.

Я записывал рассказы о его вьетнамском брате Занге и Наставнике, а главное, о тех необычных пространственно-временных аномалиях, произошедших и сыгравших важную роль в жизни как Стефана, так и всех тех людей, которые волею судьбы были с ним впоследствии соединены.

Его повествование мне настолько пришлось по душе, что я начал их не просто записывать, но и собирать в хронологической последовательности. Таким образом, к 1997 году у меня накопилось несколько десятков больших тетрадей, повествующих о действительно необыкновенных явлениях. Как-то, перечитывая написанное, я вдруг подумал.

— Вот я читаю, удивляюсь, даже восхищаюсь, а ведь люди об этом ничего не знают. Не подозревают, что рядом с ними живет замечательный человек, несущий людям Знание. А что, если написать об этом книгу? Естественно, многое там покажется фантастикой, выдумкой. Ну что ж…

Зато те, кто заинтересуется, в конце концов поймут, что эта книга написана не в жанре популярной фантастики. Можно сказать, что в ней речь идет о фантастической реальности. Потому что все рассказанное на ее страницах происходило реально.

Мы долго беседовали со Стефаном об этой идее. Ведь люди должны знать, что они могут очень многое, просто им об этом никто не говорил, не показывал возможный путь развития, и поэтому они о своих магических возможностях даже не подозревают. Показать тропу, на которой определяются не только проблемы, но и выносятся волевые решения — задача нужная и благородная, хотя и сложная.

В конце концов, Стефан согласился — так родилась эта книга. Все описанное в ней происходило в фантастической реальности, которая также истинна, как и действительность материального мира. Сейчас в Краснодаре работает школа единомышленников, изучающих стиль "Встречный ветер".

Можно много дискутировать о том, что возможно в нашей необъятной Вселенной, а что — нет. Лично я пришел к мнению, что, в принципе, может быть все, о чём человек только способен подумать, а вот уже субъективность личного сознания разделяет воспринимаемое на действительное и иллюзорное.

Кто-то из великих сказал, что чудес на свете нет, есть лишь непознанные законы природы. И природа нам время от времени предоставляет те или иные факты. Они-то и есть самая что ни на есть объективная реальность, ибо факт есть факт, и отмахиваться от него, как от миража, — позиция шаткая и недальновидная.