Луис Ривера - Легионер. Книга 2

Поначалу сириец держался неплохо. Меч в его левой руке был так же опасен, как и в правой. Но кровотечение было слишком сильным. Задора у лучника хватило лишь на несколько атак, которые я легко парировал. Честно говоря, убивать мне его не хотелось. Одно дело нанести смертельный удар в горячке боя. И совсем другое — добить раненого врага. Поэтому я даже не пытался атаковать сам. Просто отбивал удары и ждал, когда силы покинут истекающего кровью сирийца окончательно.

Наконец, он не выдержал и снова опустился на колено.

— Ну, чего ты ждешь, легионер? — прохрипел он, подняв ко мне залитое потом и перепачканное собственной кровью лицо. — Давай уж, прикончи меня.

— Я выиграл этот бой. Так что скажи своим людям, чтобы брали тебя и убирались отсюда.

— Лучше убей меня, солдат. Если оставишь меня в живых, я буду искать новой встречи с тобой. Саллах был моим братом. Так что ты мой кровный враг. И я не успокоюсь, пока не отомщу. Лучше убей меня сейчас…

Слова давались ему с огромным трудом. Было видно, что он вот-вот потеряет сознание.

Я вытер меч и поднял с земли ножны:

— Не буду я тебя убивать. Хочешь мстить — мсти. Но сейчас выполни наш уговор.

Сириец безразлично пожал плечами, будто мы с ним не сошлись в цене на кувшин никудышно вина. Он что-то коротко сказал своим. Те, поворчав немного, соорудили из щитов и жердей подобие носилок, положили на них раненого, лишившегося к тому времени чувств, и вышли со двора, бросая на нас злобные взгляды.

Кроха шумно выдохнул. Сцевола хлопнул меня по плечу. Юлий усмехнулся и одобрительно кивнул. А меня била дрожь.

— Дайте воды, — сказал я.

Кто-то протянул мне баклагу. Я сделал несколько больших глотков. Стало немного легче. Только сейчас я понял, как зверски устал. Руки и ноги были словно из дерева…

— Ну что, командир, — хохотнул Кроха, — теперь девица твоя. Надо сказать, знатная добыча!

И заржал. К нему присоединились остальные. Я внимательно посмотрел на девчонку, тихо сидевшую чуть в стороне, не сводя с нас испуганных глаз. Мне стало понятно, что так развеселило ребят. Девчонка была ужасающе грязной и тощей, будто ее месяц морили голодом. К тому у нее же была заячья губа. Короче, красавицей ее не смог бы назвать и слепой…

Она вся дрожала то ли от страха, то ли от холода и пыталась удержать разорванное платье, которое то и дело сползало с плеча.

— Не бойся, — сказал я. — Мы тебе ничего плохого не сделаем.

Она меня не поняла. Затряслась еще сильнее. Я повторил то же самое по-гречески. Это помогло. Она что-то защебетала в ответ, но говорила слишком быстро. Я не настолько хорошо знал греческий.

— Помедленнее. Говори медленнее, я плохо понимаю.

— Это она на каком, командир?

— На греческом.

— А ты и по-гречески можешь?

— Могу, только плохо.

— Вот это да…

Туповатому Крохе я, наверное, в этот момент показался вторым человеком, после цезаря. Девчонка продолжала что-то быстро и сбивчиво говорить, но я понимал одно слово из десяти. И тут раздался рев Быка. Он совершенно неожиданно появился здесь во главе небольшого отряда.

— Эй, обезьяны, что это тут за сходка? Какого рожна вы здесь делаете? Вы должны быть в пяти кварталах отсюда, мулы!

Мы мигом забыли про девчонку.

— Привал, старший центурион, — сказал я, вставая так, чтобы закрыть собой девчонку.

— Ты почему без доспеха, декан? Жить надоело? Или думаешь, что всех тут уже победил?

— Никак нет, старший центурион!

— Быстро приведи себя в порядок! А кто разрешил отдыхать? Вы что, обезьяны, слышали команду отбой?

— Никак нет, старший центурион! — дружно рявкнули мы.

— Ну понятно, — протянул он, оглядывая близлежащие дома, в которых орудовали легионеры из нашего отряда. — В общем так, мулы, вернемся в лагерь, я вам напомню, что такое служба. Мало не покажется. А сейчас быстро собирайтесь и тащите свои задницы дальше, к восточной стене. Если к концу этой стражи вас там не будет, лучше… Так, а это что?

Бык вразвалочку подошел ко мне и отодвинул в сторону. Посмотрел на девчонку, которая, увидев это чудовище, чуть не померла от страха, и вдруг оглушительно захохотал. Девчушка взвизгнула, метнулась ко мне и схватилась на край моей туники. Это развеселило Быка еще больше. Я же готов был сквозь землю провалиться.

— Что, декан, на баб потянуло? — вытирая слезы, спросил Бык. — Вкус у тебя хороший, клянусь Марсом! Экую красотку себе отхватил, а!

Он снова расхохотался. А за ним и все остальные. Не до смеха было только девчонке и мне. Я попытался отцепить ее руку от туники, но девчонка умоляюще посмотрела на меня и прижалась к моей ноге. Я подумал, что всех удар хватит, так они грохнули… Что с них взять? Мулы они и есть мулы. И шутки у них мульи.

— Ладно, ребята, повеселились, и будет, — сказал, наконец, Бык. — Вишь как декан смущается… Выступаем, выступаем! Нам еще топать и топать. Быстрее, мулы, становись! Гай, ты бери свою милашку и дуй к дворцу, там пленных собирают. Ох, и завидую я тебе, парень!

Продолжая хохотать своей шутке, Бык повел отряд за собой. А я остался один на этом проклятом дворе. Лучше бы уж не заходили сюда.

Девчонка осмелела и поднялась на ноги. Ростом она оказалась не такого уж и маленького. Чуть пониже меня. Да и лет ей, судя по всему, было не так уж и мало. Никак не меньше тринадцати. Она подбежала к телу убитого сирийцами парня, упала перед ним на колени и заплакала навзрыд.

Этого мне еще не хватало. За свою жизнь я с женщинами почти и не общался. Совершенно не знал, что делать, когда они плачут. Да еще так жалостливо. Но, поразмыслив, решил дать ей выплакаться. А сам тем временем натянул кольчугу, надел шлем и подобрал свое оружие. Хоть город большей частью и был в наших руках, осторожность не помешает.

Девчонка перестала рыдать и теперь тихо сидела, раскачиваясь всем телом рядом с трупом. Я подошел к ней. Она посмотрела на меня.

— Ну и что мне с тобой делать теперь? — проворчал я.

Взгляд у нее тут же стал тревожным.

— Да ладно, не бойся. Сейчас отведу тебя туда, где ваших собирают… Может, кого из родни найдешь.

И переходя на греческий, скомандовал:

— Давай, иди за мной.

Вместо того чтобы послушаться, она опять схватила меня за тунику и что-то быстро сказала, указывая грязным пальцем в сторону сарая.

— Да не понимаю я тебя! Говори очень медленно…

Она глубоко вздохнула и сказала чуть ли не по слогам.

— Там остался римлянин. Надо вытащить его из ямы. Иначе он умрет.

— Какой римлянин? Солдат? Он ранен?

Она замотала головой.

— Нет, он очень давно там сидит. Тоже раб, как и я. Ты хочешь его спасти? Он хороший. Нам с братом помогал.

— Это твой брат? — я кивнул на мертвого парня.

— Да, — она снова заплакала.

И зачем только я это спросил?