Жорж Барбарен - Загадка Большого сфинкса

Вернемся, следовательно, к 15–16 сентября 1936 г., к порогу Царской комнаты, и посмотрим на открывающиеся возможности.

В этой точке над всем доминирует ориентация зала, перед которым мы находимся.

Нам предлагаются три основные дороги.

Или человечество, увидев слева Восточную стену, пройдет прямо к этой стене и окажется остановленным непроходимой массой гранита в 1953 г. — тогда оно должно будет отойти назад к Западной стене, то есть к 1987–1988 гг.

Или при входе в эту комнату оно немедленно свернет на запад и в 1958 г. сможет коснуться линии гармонии.

Или же, наконец, отходя от порога, оно прямо направится к расположению Сундука и сможет достигнуть июля 1960 г.

Следует запомнить эту дату, так как имеется 286 дюймов пирамиды (то есть число разрывов системы коридоров пирамиды), иначе говоря (считая один разрыв по крайней мере за месяц из 30 дней) 23 года, 10 месяцев и три дня между отходом от порога Царской комнаты в наиболее близком к Сундуку месте и местом фасада Сундука, наиболее близким к порогу Царской комнаты.

Вполне понятно, что между двумя крайними направлениями развития человечества существуют и возможны другие маршруты, и даже вероятно, что в будущем, как это было и в прошлом, развитие примет форму зигзагов.

Одно обстоятельство представляется очевидным в свете символов «Книги мертвых» и расположения внутренней системы пирамиды, а именно, что эпоха Царской комнаты действительно соответствует эпохе Суда наций.

И если это не вполне очевидно для всех людей, то лишь потому, что они в изумлении замирают на пороге перед лицом событий последних лет.

Никто не может ставить под сомнение тот факт, что мировое сообщество (и особенно европейское) в наше время не походит ни на какое другое в истории человечества.

Наиболее глубокие духовные конвульсии маскируются особенно обширными политическими конфликтами. Всемирное равновесие больше не имеет никаких точек опоры. Все древние ценности искажены или отброшены. Доктрины и цивилизации при столкновениях противостоят друг другу. Никогда так многоне говорилось о свободе и справедливости, и никогда так мало не делалось ради справедливости и свободы.

После 1936 г. действительно началась битва наций, Армагеддон Апокалипсиса.

Во всем мире раздавались угрожающие выкрики и слышалось бряцание оружием.

И только после захода в Царскую комнату, место столкновения и интересов пяти континентов, их части представляются настолько запутанными, что каждый инцидент, происходящий в одной части мира, тотчас получает отклик в другой его половине.

Нейтралитет больше не существует. Народы, предпочитающие оставаться в изоляции и спокойствии, рискуют в любой момент быть вовлеченными в какую-нибудь авантюру, так как главная характеристика нынешнего периода заключается в том, что ничто из сделанного, отрегулированного, санкционированного до этого не имеет значения и все расчеты сводятся к нулю.

Действительно, мы переживаем время крупных конфронтации, когда недостатки и достоинства руководителей различных стран влияют на мировой баланс. Весь мир и даже его окраины вот-вот попадут в самое горнило.

Возникает много точек кипения в массе плавления. Различные пузыри лопаются, не нарушая спокойствия Великого алхимика, который один только знает точное содержание кипящей смеси и сознает, что хочет из всего этого получить.

Люди все повторяют: «Мир! Мир!», «тогда как мира нет в сердцах людей».

Мир не может восторжествовать в ансамбле мировых держав, если он не существует среди индивидов.

Но не мир присущ индивидам, их трясет страх. А национальная рознь порождает все большие опасения и тревогу.

«В действительности, — мог написать Хаберман, — настрой мира ведет к войне, тогда как в настроении Христа преобладала любовь».

«Если война штыков, винтовок и торпед закончилась 11 ноября 1918 г. [4] Эти слова сохраняют свое значение и для нынешних дней. , то война машин, товаров и война банков продолжалась с невиданной яростью. И хотя солдаты центральных империй вынуждены были соблюдать перемирие, никакого перемирия не было объявлено в экономической войне, которую вели между собой народы Европы, Америки и всего света. Существовало рыцарство в вооруженной борьбе, но нет никакого рыцарства на биржах Парижа, Лондона и Нью-Йорка. На полях сражений борющиеся могли самодовольно проявлять человеколюбие, но при конкурентной борьбе между отраслями промышленности и торговыми представительствами его нет и в помине. Мир по-прежнему руководствуется девизами „Собака поедает собаку“, „Нет ничего лучшего, чем продавать“, а конкурент, который проиграл, превращается в ничто».

Такова современная цивилизация, иначе говоря, закон джунглей.

А вот законы любви призывают: «Люби ближнего своего, как самого себя», «Поступай в отношении других, как ты хотел бы, чтобы поступали с тобой», «Отче наш, сущий на небесах! Прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим». Разве не вызывает тревогу тот факт, что во время так называемого мира, в действительности же лишь между двумя мировыми войнами, Уинстон Черчилль писал: «После двух тысячелетий христианства и огромного прогресса как в области культуры, так и морали, было оснащено двадцать миллионов солдат для невероятных разрушений, которые будто бы были необходимы для охраны границ двадцати шести государств разделенной Европы».

Подлинная трагедия заключается в том, что человек забыл самое главное и возводит здание современности вне связи с божественными предначертаниями.

Напрасно меняются формы правления, поскольку сами правительства не вносят изменений в глубину своих сердец.

Алчность каждого еще намного больше, чем его страхи. Эгоизм индивидов вызывает эгоизм наций.

Становится все более очевидным, что человеческие интересы слишком перепутаны и слишком сложны, чтобы их мог освещать единый человеческий разум.

Нужно поставить Великого диктатора мира над головами всяких крошечных диктаторов.

Но его правление не будет импровизацией. К нему нужно подготовиться в его ожидании.

Среди народов и наций в свое время появится Принц мира.

Обратимся к небу, которое узнают люди, когда они подымаются над своими злобствованиями.

Духовная мизерность людей настолько велика, что они не видят многого, что бы ни попадало в их поле зрения.

Конечно, появится яркий свет, но никто не знает, при каких условиях и в каких формах.