Альберто Виллолдо - Четыре направления - четыре ветра

Я переложил меч слева направо, и Эдуардо приблизился к кругу. В одной руке он держал погремушку, а в другой — раковину со спиртом, табаком и благовониями. Он поднес раковину к моему телу, спереди, потом сзади, проводя ею снизу вверх через мои энергетические центры, затем поднял ее к своему носу, прижал нижнюю кромку к промежутку между носом и усами и, медленно откидывая голову назад, стал пить, втягивать смесь носом. Носовая полость — это рядом с гипоталамусом, лимбическим мозгом… Он снова наполняет раковину и протягивает ее мне, и приказывает поднять ее вдоль лезвия меча — меч снова в моей левой руке. Моя рука с раковиной дрожит, и часть питья проливается на песок, я неуверенно подношу сосуд к носу, запрокидываю голову, и смесь льется мне в ноздри, по щекам мимо ушей, и я чувствую, как непроизвольно сжимается гортань, жидкость обжигает и сдавливает полости носоглотки, я через силу открываю горло, и жидкость течет но пищеводу в желудок… и то, что я ощущаю, не имеет ничего общего с питьем, — это как взрыв. Дрожь от ладоней поднимается к плечам и наполняет все тело.

Я могу воспроизвести события, описать их документально как психожурналист, которым мне уже приходилось бывать. Но я не могу описать боль.

Боль и ярость захлестнули меня и вырвались криком. Я упал на колени в центре круга и кричал от бешенства, бил себя по лбу, по темени побелевшими, судорожно сжатыми кулаками. И я увидел звезды. Я увидел, как вокруг нас собираются силы, неясно вырисовываясь за пределами светового круга, увидел тень ягуара, моего ягуара, он бежал но самому краю крута, защищая меня… от чего? От отрицательных сил, ожидающих мгновения моей слабости? Они безымянны, но каким-то образом я знаю их, ощущаю их намерение, они заодно с той злобой, что внутри меня… И я на коленях, на их уровне…

Эдуардо произнес мое имя. Он крепко сжимает рукоятку погремушки, и внезапная судорога сотрясает се. Poder . Сила. Мощь. Я поднимаюсь, медленно разгибаюсь, преодолевая сопротивление мышц, согнувших меня вдвое и застывших, как в столбняке. Эдуардо захватывает мое внимание своими глазами: они широко раскрыты и смотрят на меня не отрываясь и с каким-то странным удивлением. Потом он переводит взгляд на горизонт, и я следую за ним, вглядываюсь в черную линию между ночью и морем, вижу плоскость океана, его покрытую рябью поверхность без конца и края, вспыхнувшую серебром, когда молния освещает небо. И тучу, которая наползает на луну.

— « iFuego !» Огонь! — Он повернулся и взял горящий уголь из костра, и бросил его в сено у моих ног. Сначала оно затлело, наполнив круг дымом, затем вспыхнуло. Я помню, как смотрел вниз, на свою руку, сжимавшую меч, и оранжевые отблески пламени играли на коже, влажной то ли от пота, то ли от морского воздуха.

Я чувствовал, что огонь наполняет круг, наполняет пространство, похожее на внутренность колокола.

Я переступил через горящий костер, пересек его с юга на север, с востока на запад, потом обратно. Я омывал руки и ноги в пламени костра, омывал в нем все тело, а затем босиком танцевал на огне, наступал на пламя, и оно выжигало темноту, сочившуюся из моих пор.

Я стоял и смотрел на песок и на свои ступни, почерневшие от пепла и сажи. Эдуардо сидел, сложив руки на груди, рядом с mesa . Туча прошла, и небо снова прояснилось до самого горизонта. Светила половинка луны, и он смотрел на меня, передо мной, вокруг меня.

И он сказал:

— что во мне было много силы;

— что я запутался в отношениях с женщиной, которую не умел любить;

— что сила и волшебство не являются ни белыми, ни черными, ни добрыми, ни злыми, все зависит от намерения и выражения: я не мог выразить свою силу, и она обратилась в черноту внутри меня;

— что я охотился за орлом, а он охотился за мной и питался мною.

Он увидел, где орел выдрал кусок моей печени, распухшей от замкнутой во мне черной энергии.

Гепатит.

Он встал и подошел ко мне, взял у меня меч и, отойдя за пределы круга, провел острием вдоль моего тела, обрезая связи с объектами прошлого, с вещами, которых больше нет.

— … что я рву мои связи с прошлым, которое порождало мои болезни;

— что я могу дать покой душам женщин из моей жизни и не искать больше подобных связей, не пытаться закончить работу тех женщин, из прошлого;

— что орел, появившийся из мощного источника в моем прошлом, является также духом Востока и что он избрал меня и будет вести по Северному пути , пути в женское , — сказал Эдуардо.

И он поднял меч острием к небу, набрал в рот чистой воды и, держа меч перед собой, брызнул водой на Юг, затем так же на Запад, Север и Восток. И, наконец, на меня, чтобы очистить мою новую сущность.

Я надеюсь, что это действительно так.

Начиналось что-то новое. Что-то двигалось внутри меня, двигало меня. Я последую этому движению. Ибо я знаю, что это я сам двигаю себя.

Мою работу с Эдуардо я неоднократно описывал в главных чертах, и за последние несколько лет многие шаг за шагом символически повторили ее. Все это началось с той процедуры на пляже недалеко от Трухильо, хотя Эдуардо позже утверждал, что настоящее начало было на полгода раньше, когда он впервые увидел меня во сне и когда мое присутствие стало нарушать его медитации. Мы даже путешествовали вместе в сновидении, сказал он. Мы ходили на Мачу Пикчу и стояли перед камнем Пачамама, и он еще тогда узнал, что мы вместе поедем к священным легендарным местам, где силы Природы обитают в ландшафте, в местах, исполненных святости тысячелетних ритуалов. Мы совершили путешествие на Север как compadres .

Наше путешествие заняло несколько лет. За эти годы я расторгнул брак с моей первой женой, выбросил в корзину «Разум после смерти», закончил и издал «Целительные состояния»; за эти годы женились и вышли замуж шестеро из его четырнадцати детей, а мы с ним вместе ездили по Европе и Соединенным Штатам, пробуя экспериментально переформулировать, трансплантировать шаманские учения в новую «психологию священного».

Волшебный Круг , описанный для меня когда-то давно Антонно, Эдуардо воспринял как традиционную карту, удобный и понятный путеводитель по Четырем Сторонам Света . Священные места силы , упоминаемые в легендах, стали для нас местами отдыха, местами нашего причастия.

Мы ездили к Гигантским Канделябрам Паракаса, трехзубому дереву жизни шестисотфутовой высоты, высеченному на берегу пустынного, бесплодного полуострова в заливе Паракас-Бей в трехстах километрах к югу от Лимы. В течение многих столетий шаманы и искатели знания приходили сюда медитировать, обретать видение — преображающее видение , которое дало бы цель и смысл их существованию. Там орел, который выслеживал и рвал меня на протяжении многих лет, обнял меня своими крыльями. Эдуардо видел кондора, гигантского кондора, который был птицей силы его учителя, дона Флорентино Гарсиа, хранителя священных лагун Лас Хуарингас.