Автор неизвестен - Мистики и маги Тибета.

Члены братии особенно популярных монастырей часто получают приглашения на подобные банкеты, устраиваемые богатыми паломниками-мирянами или зажиточными ламами. Во время таких пиршеств переполненные кухни уже не вмещают гор тсампы и зашиваемых в бараньи желудки кусков масла. Их приходится складывать за дверями. Иногда больше сотни баранов попадает в гигантские котлы, где мог бы вариться суп для целой армии великанов-Гаргантюа.

В Кум-Буме и других монастырях, мне, как женщине, запрещали принимать непосредственное участие в этих вечерах. Но, когда я хотела, мне всегда присылали полную миску самого лакомого блюда. Таким образом, я познакомилась с одним монгольским блюдом, состоящим из баранины, риса, китайских фиников, масла, сыра, кислого молока, жженого сахара, имбиря и различных пряностей, причем все варилось вместе в одном котле. И ламаистские шеф-повара потчевали меня не только этим образчиком своего искусства.

И так изо дня в день, когда неумолимо брезжит пронизывающий зимний рассвет, и на заре теплого летнего утра – круглый год, совершается эта своеобразная заутреня в бесчисленных гомпа, разбросанных помимо Тибета по огромной территории Азии. Каждое утро мальчуганы, наряду со взрослыми, погружаются в странную духовную атмосферу, создаваемую смесью мистицизма, прожорливости и возбуждаемой денежными подачками алчности. Такое начало дня проливает свет на характер всего уклада монастырской жизни ламаистов. Тут снова соприкасаются разношерстные стремления, проявляющие свою истинную сущность во время ассамблеи: изощренная философия, торгашество, высокая духовность, неистовая погоня за грубыми плотскими наслаждениями. Все эти элементы переплетаются здесь так тесно, что напрасны были бы усилия выделить какой-нибудь из них в чистом виде. Послушники, воспитываемые среди самых противоположных влияний, поддаются тому или иному из них, в зависимости от врожденных склонностей и наставлений учителя.

Религиозное воспитание в Тибете готовит небольшой избранный круг ученых, великое множество неповоротливых бездельников, любезных и веселых жизнелюбцев и живописных фанфаронов, небольшое число мистиков, живущих в беспрерывной медитации в уединенных убежищах в пустынях. Однако большинство представителей тибетского духовенства нельзя с уверенностью причислить к той или иной категории. В каждом из них таятся, по крайней мере, потенциально, все указанные свойства. Такую множественность личностей в одном человеке, по-видимому, нельзя считать отличительной чертой одних только тибетских лам, но в последних эта многоликость развита в потрясающей степени. По этой причине их поведение и речи бывают для стороннего наблюдателя неистощимым источником сюрпризов.

Ламаистский вариант буддизма значительно отличается от буддизма Цейлона, Бирмы, Сиама и даже от буддизма, исповедуемого в Китае и Японии. Характер местности, избираемой тибетцами для постройки убежищ для братии, до некоторой степени созвучен своеобразному толкованию буддийской доктрины в Тибете. Тибетские монастыри, расположенные на горных вершинах, открытых всем ветрам вселенной, имеют воинственный облик. Кажется, будто они бросают вызов невидимым врагам во все четыре конца света. В то же время, гомпа, ютящиеся в пустынных высокогорных долинах внушают тревожное представление о таинственных зловещих лабораториях, оккультизме и черной магии. Такая двойственность в какой-то мере соответствует реальности. Хотя уже давно мысли большинства монахов всех рангов направлены на занятие торговлей или на другие тривиальные заботы, монастыри в эпоху своего возникновения создавались не для людей с таким прозаическим мировоззрением. Покорение дорогой ценой доступного восприятию человека потустороннего мира, приобретение опыта чистого разума, занятия магией, подчинение оккультных сил – вот цели, для достижения которых воздвигались среди облаков эти крепости и возникали загадочные, затерянные в горных лабиринтах селения.

В наши дни приходится, тем не менее, искать магов и мистиков за пределами монастыря. Спасаясь от насыщенной мирскими интересами монастырской атмосферы, они переселились в далекие, трудно доступные места. Розыски приютов уединений некоторых отшельников по сложности не уступают исследованиям настоящих научных экспедиций. И все же, за немногими исключениями, все анахореты начинают свой путь в качестве обычных послушников в одной из монашеских общин.

Мальчиков, предназначенных родителями для духовной карьеры, уже в возрасте восьми лет отводят в какой-нибудь монастырь и отдают на попечение монаха, связанного с семьей родственными узами или состоящего в дружеских отношениях с его отцом. Обычно опекун ребенка становится первым, а очень часто и последним его учителем. Богатые родители, имеющие средства оплачивать уроки ученого монаха, часто помещают ребенка к одному из них в качестве пансионера, или, по крайней мере, договариваются, чтобы мальчик регулярно брал у него уроки. Иногда учеников, особенно мальчиков знатного происхождения, принимают в дом какого-нибудь сановника культа, и тот более или менее добросовестно руководит их занятиями. Молодых послушников содержат родители, посылающие опекунам припасы: главным образом масло, чай, мясо. Помимо основных продуктов питания, состоятельные тибетцы присылают своим сыновьям лакомства: сыр, сушеное мясо, сушеные фрукты, сахар, пироги на патоке и т.д. Подобные драгоценные подарки натурой имеют большое значение в жизни маленьких монахов. Счастливчик, получивший посылку, может производить различные обмены и покупать услуги своих бедных, но чревоугодливых товарищей за горсть твердых как камень абрикосов или несколько крошечных кусочков сушеной баранины. Детям бедняков платить за учение нечем, и они идут в "гейоги" (добродетельные слуги), т.е. оплачивают уроки работой у опекуна в качестве слуги. Само собой разумеется, занятия в последних случаях имеют место редко и бывают непродолжительными. Учитель часто совсем или почти совсем неграмотный, в состоянии научить поступивших к нему в учение мальчиков только повторениям наизусть отрывков священных текстов, которые он к тому же потрясающим образом искажает и смысла которых совсем не понимает. Многие гейоги совсем ничему не учатся. Это происходит не потому, что черная работа поглощает все их силы и время, но по естественному в ребяческом возрасте равнодушию к наукам. Учиться их никто не заставляет, и мальчики проводят все свободное время в играх с такими же неимущими товарищами.

Как только послушника приняли в монастырь, он, сколько бы ему ни было лет, начинает получать положенную часть монастырских доходов* (*Доходы от урожаев монастырских угодий и от скотоводства реализуются светскими арендаторами. Три государственных монастыря Сера, Галден и Депюнг, расположенные вблизи Лхасы, и еще несколько монастырей получают, кроме того, ежегодную субсидию от правительства. Наконец, все монастыри занимаются торговлей через финансируемых ими посредников-купцов или же непосредственно через чиновников-монахов, выборных членов монастырской братии. Этим монахам поручается управление всем монастырским хозяйством. – Прим.авт.) и доброхотных даяний благочестивых прихожан.