Армандо Торрес - Свидетели нагваля

Он посмотрел на меня удивленно. Его тело двинулось так резко, что казалось, он сейчас спрыгнет с трибуны, чтобы дать мне подзатыльник за такой дурацкий вопрос.

"Посмотри на меня! — сказал он. — Смотри хорошенько! Я не смиренный, но я также не чувствую себя важным. Я не чувствую, что я лучше любого из здесь присутствующих. Я лишь лучше самого себя: безупречный воин".

После этой фразы закончились мои поиски смирения, и начался путь к безупречности. Я понял, что на путь магов не следует смотреть с позиций фальшивой морали, а надо лишь оставить личную важность и сберегать энергию.

Я помню, как вначале Нагваль шутил с новыми людьми, которые приходили в группы практикующих. Он говорил, смеясь:

"Они приходят, неся перед собой личную важность, жаждут быть замеченными. Они надеются на то, что я их открою, и смотрят на меня, как бы говоря: я здесь, я уже пришел, открой же меня, пожалуйста! Как будто они хотят стать моими наследниками, или, по крайней мере, членами моей партии".

Это вызывало бурю смеха, потому что мы знали, что он прав.

Он нам рассказал, как однажды какой-то человек остановился напротив него и начал повторять странное слово, как будто бы мантру. Он удивился и спросил, чем это он тут занимается, на что тот ответил:

"Дело в том, что мы были с Вами в сновидении, и Вы там мне сказали, что если я запомню это слово и произнесу его здесь, перед Вами, то для меня будут открыты все двери".

Разумеется, Кастанеда не обратил на всё это внимания, развернулся и ушел. Человек продолжал с удивлённым лицом повторять свое слово, глядя, как Нагваль удаляется.

Я могу подтвердить, что в него легко было влюбиться. Я видел, как люди приходили на его лекции и были порабощены. Но меньше всего он хотел иметь рабов. Когда он старался отдалиться от многочисленных прилипал, те разочаровывались и даже сердились. Всегда был кто-то, кто рассказывал какую-нибудь историю разочарования.

По словам Кастанеды, воин должен быть независимым, без капли жалости к себе, способным трезво оценить себя, крайне почтительным и честным с другими. Как-то раз, рассказывая об отсутствии жалости как обязательном условии для достижения свободы, он сказал нам весьма экспрессивно:

"Если придёт мать Тереза Калькуттская [28] Тереза Калькуттская (1910–1997 гг.) — католическая монахиня, освятившая свою жизнь служению обездоленным. В 2003 году была причислена к лику святых католической церкви. и станет тебе помогать, плюнь ей в лицо! Этим ты окажешь ей услугу, потому что иначе она будет навязывать тебе свою любовь и своё желание оказать тебе помощь, не спрашивая у тебя разрешения".

Другим важным уроком, который он мне преподал, было видение и управление сексуальной энергией. Я приехал в Лос-Анджелес на семинар. Я был один и свернул в ресторан, в котором обычно обедал. Но удивительное ощущение в желудке заставило меня подумать о другом кубинском ресторане, который находился на расстоянии часа пути. Так как у меня не было важных договорённостей на тот День, я развернулся и направился туда.

В ресторане я встретил одного приятеля из Аргентины, который также приехал на семинар по Тенсегрити. Он сидел почти у дверей. Я с большой радостью его приветствовал и стал беседовать с ним, но с течением времени заметил, что он начинает всё больше и больше нервничать. В конце концов, видя, что я не ухожу, он сказал мне, что кого-то ждёт. Я ответил, что, когда придёт его гость, я оставлю их наедине и перейду вглубь ресторана. Но он занервничал еще сильнее и признался мне, что у него здесь встреча с Нагвалем, который не должен меня видеть, потому что может подумать, что это он меня предупредил. А тогда Нагваль может рассердиться и уйти. Зная, что секретность и осмотрительность были необходимыми условиями в той среде, я простился с ним и; прошёл в дальнюю часть ресторана, но сел в таком месте, откуда мог бы всё видеть. Я приготовился ждать и стал есть неторопливо и с наслаждением. В конце концов, я увидел, как мой друг распрощался и ушёл печальный. Я почувствовал некоторую вину, так как подумал, что, видимо, Нагваль увидел нас вместе из своего автомобиля, и этого оказалось достаточно, чтобы отменить встречу. Через пять минут после отъезда моего друга я попросил десерт и приготовился уходить. Но в этот момент я увидел в дверях Нагваля и Кайли, инструктора Тенсегрити. Они направлялись прямо к моему столу. Он шёл впереди. Я встал, посмотрел на него решительно и сказал, улыбаясь: "Добрый вечер, Нагваль. Человек, которому Вы назначил™ здесь встречу, чтобы поужинать вместе, прождал, по крайней мере, час. Он только что ушёл — несколько минут назад".

Кайли подошла и встала между нами. Он очень любезно и с удивлённым лицом, на котором можно было заметить некоторое беспокойство, возразил мне, что не ждал тут никого, а пришёл сюда поужинать только с Кайли. Я почувствовал себя так глупо. Я попросил извинения и сел. Они сели через три стола за моей спиной. С чувством тяжести на душе я покончил с десертом, но через несколько минут, Кастанеда встал из-за своего стола и подсел ко мне, чтобы побеседовать. Это был единственный случай, когда у нас была действительно приватная беседа. Он положил руку мне на живот и сказал: "У тебя есть способности, но что ты делаешь по ночам, когда ты один?"

Я знал, что он имел в виду. Немногим ранее он рассказывал нам историю об очень знаменитой в Индии женщине-гуру. Он нам сказал, что получил указание от Нагваля дона Хуана познакомиться с наиболее важными людьми и лидерами мира. Он должен был понять, что такое есть в их энергии, что выделяет их из остальной массы людей. Он говорил, что гуру не являются шаманами, которые могут сдвигать точку сборки, чтобы входить в другие состояния восприятия, но их точка сборки больше обычной. Следовательно, у них есть доступ к большему числу светящихся полос осознания.

В одном из этих путешествий он встретился с женщиной-гуру. Он вошёл в помещение. Женщина сидела на каком-то троне с двумя мужчинами по сторонам. Она была очень красива и рассказывала эротические истории, стараясь увлечь мыслями такого рода Кастанеду и сопровождавшую его женщину.

Не получив ответа, гуру стала гладить яички находившегося рядом мужчины. Тот, видимо, привык к этому, потому что, несмотря на то, что эта сеньора играла с его гениталиями, у него не возникло никакого возбуждения. Кастанеда спросил у неё:

"Как ты чувствуешь себя по ночам, когда остаёшься одна, смотришь на себя в зеркало и видишь, что нет соответствия между тем, что ты говоришь, и тем, что ты делаешь? Как ты можешь смотреть на себя и не чувствовать стыда?" Она ему ответила с порочным выражением глаз: "Секрет в том, чтобы никогда не быть одной". В том кубинском ресторане вопрос Кастанеды задел меня очень глубоко. Я принял его как прямое указание на моё поведение.