Елена Кузнецова - Аяуаска, волшебная Лиана Джунглей: джатака о золотом кувшине в реке

— И что это было? — спрашиваю идущего передо мной Вильсона. Он небрежно махнул рукой и говорит:

— Ааа… птица.

Ничего себе птица… с таким объемным звуком… какого она, должна быть размера, чтобы такой звук производить. Я шла и с интересом смотрела по сторонам — в такой сельве мне бывать еще никогда не приходилось, но шли мы быстро, и все детально рассмотреть, как бы мне того хотелось, не получалось, а потом меня в ногу укусила оса, и это губительнейшим образом сказалось на моей природной любознательности.

Должна сказать из полученного очень личного и очень яркого опыта, что осы джунглей — это совсем не то, что сонные осы сьерры или какие-то там совсем полудохлые осы нашей средней полосы. Боль была резкой и мгновенной волной прокатывалась от ног до макушки головы, а потом вниз, а потом снова вверх… Поэтому я взвыла с модуляциями голоса, как у пожарной сирены.

Что это за оса такая… вместо того, чтобы летать, она почему-то решила посидеть на земле — как же ее там увидишь? Пост фактум я, как водится, принялась тщательно смотреть уже не по сторонам, а прямо себе под ноги: джунгли учат так быстро и так доходчиво, что схватываешь все прямо на лету.

Накануне Вилсон сказал мне, что дом для церемонии аяуаски находится в сельве и что когда мы сойдем с трассы, идти по сельве надо будет около часа. Я слегка забеспокоилась и спросила, указывая на свои открытые всем ветрам шлепки:

— А в этих шлепках как? нормально будет? Ну, муравьи там всякие… насекомые… — на всякий случай пояснила ему свою озабоченность.

Он сказал, что нормально. Ну, нормально так нормально. Знает же человек, о чем говорит. Как никак всю жизнь в сельве провел. Все тридцать восемь лет. Ну да… а вот оса теперь расширила параметры этой нормальности; собираясь в путь, неплохо было бы знать заранее, где ее границы проходят.

Вилсон обернулся на вой сирены, наклонился к моей ступне и подул на место укуса дымом — он как раз в это время курил очередное мапачо. Словно это был не просто дым, а прямо волшебное средство от семи недуг.

Мужчины, шедшие сзади по тропе, стоически заверили меня, что такой укус — совсем нестрашный, что это пустяки и вообще, укусившая меня оса была маленькая. Интересно, откуда они ее видели, если мы шли по тропе гуськом…

Чувствуя мой повышенный интерес к теме, они развили ее дальше и сказали, что осы тут есть и посерьезней: во-от такого размера бывают. Потом с ос перешли на муравьев.

— А муравьи — так те и ос побольше будут, — сказали они. — Здесь они аж воо-оот такие. — Вилсон при этом развел для наглядной демонстрации большой и указательный палец сантиметров на десять.

— Вот если такой укусит, — сказал он, — тогда да, от боли кричишь и плачешь. Меня однажды шесть таких муравьев и укусило сразу. В ноги — поделился он со мной воспоминанием. Похоже, оно тоже было ярким и памятным. — От боли тело на несколько часов просто парализовало. От укуса шести муравьев и умереть можно, — добавил он для ясности.

— А как же такое может случиться? — механически спросила я, глядя в спину Вилсону. Он бодро топал вперед, не снижая темпа, — никто же его не укусил — в своих замечательных, со всех сторон закрытых кроссовках. Нить беседы я подхватила, в основном, чтобы отвлечься от боли в ноге.

— Я увидел интересное дерево, ну и остановился посмотреть на него. И не обратил внимания, что как раз остановился на муравейнике.

Следующим утром, пока мы возвращались из сельвы, он тоже несколько раз пытался остановиться, чтобы поведать мне как благодарному слушателю о необычных лечебных свойствах деревьев, которые встречались на нашем пути. Но учитывая его яркий опыт с предыдущим муравьиным гнездом, останавливаться и внимать его разъяснениям я как-то не решалась, и все его действительно познавательные рассказы — в нем пропадал учитель и наставник — проходили мимо меня. А что поделаешь? Как говорил Маслоу: сначала — безопасность, жажда знаний — потом. Ну, пусть не совсем этими словами говорил, но основополагающая мысль у него была примерно такой.

Переход по сельве закончился как-то внезапно — потому что мы шли-шли, а тут раз — сделали еще один шаг — и он неожиданно оказался последним: сельва взяла да и оборвалась. Мы вышли на большую просеку рядом с двухэтажным деревянным домом.

Казалось, с этим последним шагом из сумерек джунглей мы сразу попали внутрь широченного столба света — и от этого на какое-то мгновение растерялись. Свет то ли исходил из глубин земли, то ли, наоборот, падал на просеку из бесконечного неба. А может быть, просто через эту световую шахту вертикально соединялись какие-нибудь разнозаряженные полюса, вот этот столб и образовался между ними. Но вообще-то не знаю, а квалифицированного физика-оптика для консультации, чтобы правильно разобраться в природе возникшего перед нами явления, рядом не было.

А если присмотреться внимательнее, то этот столб был совершенно необычным.

С неба в него вливался, даже нет, не вливался, а скорее, просачивался сгущающийся вечерний свет. Воздух в образовавшемся столбе был прозрачным — мне вспомнилось тончайшее сапфировое стекло в часах Картье, но что было и вовсе удивительно — несмотря на свою прозрачность, он был заполнен цветом.

Чтобы описать этот цвет… представьте себе, что взяли по щепотке сепии и золотистого шафрана и размешали их с легким перламутром растертых в порошок морских жемчужниц, а потом выплеснули эту смесь в воздух и нежнейшей кистью равномерным и тонким слоем растушевали ее по всему внутреннему пространству широкого воздушного столба. Из-за этого изначально прозрачный свет превратился в цвет — и был он призрачным, как морок.

Как зачарованная, я стояла внутри этого светящегося столба, смотрела на это невозможное чудо, исчезая в нем и одновременное вбирая в себя все ощущения своего небытия, стараясь сохранить их в себе навсегда, потому что все это было настолько головокружительно красиво и пронизывало восторгом, что казалось то ли сном, то ли вернувшейся из детства сказкой.

Но тут голос Вилсона вернул меня в реальность.

— Рядом с домом есть quebrada, там можно искупаться, — сказал он и ткнул рукой куда-то вправо от дома.

И действительно, после липкой влажной жары нашего перехода облиться прохладной водой из ручья показалось мне самым милым делом. Я пошла вправо, в указанном направлении.

Действительно, там, метрах в пятнадцати от дома пролегал небольшой ручей. Из-за желтовато-коричневого дна вода в нем тоже приобретала легкий сепиевый оттенок, под стать оставшемуся на поляне световому столбу. Ручей этот тоже казался странным: он вроде бы никуда и не тек, но, тем не менее, вода в нем была прозрачная и чистая.