Елена Кузнецова - Аяуаска, волшебная Лиана Джунглей: джатака о золотом кувшине в реке

Однако такой мудрый и достойный доверия индеец мне пока не встретился, а те, что встретились на моем аяуасковом пути, подобных сентенций не произносили, так же как они не занимались анализом, синтезом или теоретизированием. Этим профессионально занимаются антропологи, изучающие индейцев, правда, их знание хоть и ценно, но уже вторично.

Но все равно, я определенно знаю, что готова к новой встрече с аяуаской. Нужно только найти, кто будет моим третьим проводником. Как сказал этот прохожий-несостоявшийся шаман:

— Результат — то есть: видения во время приема аяуаски, твое самочувствие во время церемонии и после нее, — все это, главным образом, зависит от шамана, ведущего церемонию.

Я долгое время отказывалась признать, что один шаман может существенно отличаться от другого. Особенно если упростить ситуацию и свести аяуаску к алкалоидам, воздействующим на головной мозг. Алкалоид в рамках ньютоново-картезианской парадигмы — он и в перуанской сельве алкалоид. А шаман в этой парадигме — так вообще сбоку-припеку оказывается. Однако делать было нечего — пришлось произвести корректировку на местности. Во мне постепенно произошел, как это принято теперь называть, парадигматический сдвиг, и я поверила, наконец, не только в то, что слышала от других. Произошло и самое сложное. Я поверила в то, что подспудно знала и сама, и знала то ли давно, то ли всегда.

Однако признать это подспудное знание было непросто, ибо оно указывало на иной строй мироздания. Это было все равно что оставить позади предположительно прочный и — совершенно однозначно — привычный берег — в чем, собственно, его главное достоинство и заключается — и отправиться в утлом челне в плавание за три моря… без опытного штурмана, без навигационных приборов, и даже без руля. Поверила не только умом, но была готова применить уточненную парадигму на практике — и положиться на волю ветра и волн, солнца и луны, в надежде попасть в новые края. По их воле и благости.

Путешествие длиной в один год по Индии и юго-восточной Азии заканчивалось; как дамоклов меч надо мной висело возвращение в Канаду. Пограничные состояния — переход от одного образа жизни к принципиально другому — часто сопровождаются повышенной тревожностью. По приезде в Торонто многое нужно было сделать быстро и правильно, и при этом мало что находилось в моей власти. Найти работу, найти жилье… и еще много всего другого. Пару недель каждый вечер перед сном я просила, чтобы мне послали сон, который бы указал, что мне делать дальше: может быть, и вообще в Канаду не стоило возвращаться — нетрудно попросить же, чтобы сон послали… Однако все было безрезультатно. Но… но в последнюю ночь, как раз накануне моего утреннего рейса в Торонто — хотите верьте-хотите нет — я действительно увидела сон. Необычный: яркий, в красках, с мельчайшими деталями — а кроме этого, он весь светился радостью. Таким я помню его и сегодня, пять лет спустя.

Передо мной уходят вдаль отполированные до блеска рельсы — их стальной и гладкий блеск говорит о том, что железнодорожная колея на редкость востребованная, хотя в данный момент никаких поездов не видно, даже косвенных признаков их наличия — и тех нет. Никаких там мазутных пятен или выброшенных в окон пластиковых пакетов — рельсы и шпалы стерильно чистые и новые. Они легкого серого цвета, отчего все вокруг них и над ними тоже кажется легким, чистым и очень дружелюбным — а кроме этого, свободным. Вообще, вокруг много воздуха и света; никаких перистых или кучеватых облаков на небе, только вот само небо — неожиданно беловатого цвета, оно как бы укутано мягкой тканью. Но если сказать про ткань, то может возникнуть ощущение чего-то неживого, а небо, за исключением его цвета, совсем обычное. Хотя, если обратить внимание, в нем можно заметить и другую странность — в этом небе почему-то нет солнца, хотя время приближается к полудню. Но и облаков, за которым оно могло бы спрятаться, ведь их тоже нет… это, конечно, странно.

Я нахожусь внутри сна и сначала смотрю на горизонт, а потом что-то происходит, и я уже лечу над рельсами — невысоко и небыстро — туда, где сверкающие рельсы и беловатое небо сходятся. Материального тела, наверное, нет, по крайней мере, я его не вижу и не ощущаю, зато откуда-то точно знаю, что такой полет — это состояние, присущее мне изначально. Горизонт, кажется, находится совсем недалеко, а вместе с тем он оказывается недосягаем: словно кто-то в невидимом пространстве, расположившимся за чертой горизонта, безустанно разматывает и разматывает передо мной бесконечный рулон этой необычной ковровой дорожки, которая сложена из блестящих рельс. Так мы синхронно движемся вперед, в будущее: отсвечивающие в свете дня рельсы, а вслед за ними и я.

Скорость полета можно отследить, если посмотреть вправо: там, далеко внизу, простираются бесконечные джунгли — у них нет начала, у них нет конца. Глядя вниз, я вижу плотную зелень деревьев — это прямо-таки многотомный рекламный каталог с нескончаемыми вариантами зеленого цвета и их оттенков, все они к тому же разной плотности, гладкости и глубины. Разной высоты и деревья подо мной — из-за этого джунгли сверху кажутся толстым и пушистым ковром.

Чтобы увидеть джунгли именно в этом ракурсе, надо было оказаться над ними в воздухе, но сам рельсовый путь в воздухе не висел, а проходил по узкой полоске земли-насыпи, которая естественным (по крайней мере, казалось, что естественным) образом обрывалась по обеим сторонам рельс в ничто: там были только прозрачный воздух и пространство. Ни рельсы впереди меня, ни джунгли справа не кончались, и казалось, что полет будет длиться всегда. Вечно.

Проснувшись на следующий день утром, я подумала, что, похоже, меня услышали. Задумываться над вопросом «кто?» было бесполезно. Более перспективным был вопрос: как этот сон можно использовать в качестве практического руководства к действию? Если в просмотренном сне фигурировали джунгли, то что логично предположить? Что как раз надо в джунгли и двигать. Ну ничего себе… не помню даже, чтобы я джунгли вот так на картинке видела — так это все от меня было далеко и вообще никаким боком не заходило в сферу моих интересов. Может быть, я в Канаду особо и не хочу возвращаться, но что я джунглях-то забыла? Я была совершенно озадачена этим сном.

Можно было применить и расширенное толкование — правда, оно подспудно сложилось позже, только к сегодняшнему дню. Пять лет назад я вообще в нулевой фазе находилась: про аяуаску не слышала нигде и никогда.

В расширенном толковании было два варианта. Оба начинались с того, что двигать в джунгли все-таки придется, но в первом варианте «двигать» говорилось в том смысле, что от меня требуются целенаправленные действия — именно они и приведут меня в сельву. Второй вариант был с уклоном в laisse faire — в смысле, что делать вообще ничего не надо. Потому как сон с таким же успехом мог вещать, что все уже подсчитано, размерено, взвешено, и как бы я там ни трепыхалась, все равно попаду к аяуаске в гости. Типа как принудительное ориентирование на местности для тех, кто полагает, что безграничная свобода выбора и впрямь существует. Если существует, то ведь для нее нужна независимая система координат — а где она? Кто ее видел?