Виктор Санчес - Тольтеки нового тысячелетия

Окружившие костер светящиеся желто-красные фигуры начали вдруг подниматься, пока не застыли в воздухе, примерно в полуметре над землей, продолжая созерцать Татевари, связь с которым явно не прерывалась. На фоне черного ночного неба они казались маленькими солнцами. Маракаме явно удвоил усилия — он умолял Татевари войти в него, отдать ему свою силу. Из пламени костра вырвалась толстая лента жидкого огня, и впилась в фигуру маракаме где-то вверху живота. Фигура начала разрастаться и проливать вокруг себя ослепительный свет. Маракаме освещал мир! Я просто не мог сдержаться, я плакал и смеялся одновременно — теперь-то я понял! Я наконец понял, какова миссия маракаме в нашем мире: они призваны освещать его! В древних легендах говорилось о воинах, которые взяли на себя миссию солнца, но оказалось, что это не простая метафора. Прямо перед моими глазами она претворялась в жизнь, и я от всей души возблагодарил высший Дух за то, что он не оставил нас одинокими на Земле. Я благодарил его за то, что остались еще такие существа, которые напоминают нам о нашей высшей природе и назначении — мы ведь светящиеся тела, маленькие солнца! Я благодарил его, и одновременно клялся всем святым, что никогда не забуду того, что увидел сейчас. Я не забуду, и вся моя жизнь превратится в служение этому чуду. В эту ночь произошли и другие чудеса, однако это видение, несомненно, дарованное нам Антонио, было самым ярким и сильным, оно настолько переполнило нас, что я бы не хотел более рассказывать о событиях той ночи.

На следующий день мы проснулись с лучами восходящего солнца. Перед рассветом мы все-таки немного соснули, а когда проснулись, было уже около девяти утра. Радостные ощущения от того, что мы видели этой ночью, переполняли наши сердца. Все-таки правостороннее сознание не полностью подчинило нас себе. Тем не менее, настал новый день, и нужно было выполнять то, что следовало, так что мы решили не обсуждать случившееся этой ночью, занявшись привычными делами. Я не знал, достигло ли Паломничество своей цели, но инстинктивно принялся готовить грузовик и паковать вещи для обратной дороги, хотя возвращаться в «цивилизацию» совершенно не хотелось. Мы немного устали, но были готовы к новым испытаниям. К этому времени мы уже привыкли мало спать и есть, и не раздумывая делали то, что требовалось. Но про себя я начал размышлять над тем, что пришлось испытать на Хумун Куллуаби и в особенности, прошлой ночью. Все ли я хорошо запомнил? Хорошо ли я понял, какие последствия это будет иметь для меня, для моего будущего? Мне казалось, что частично я могу ответить на эти вопросы положительно, хотя мой рассудок явно пасовал перед этими событиями. Я решил не насиловать себя — в свое время все станет ясным само собой. Я видел, что некоторые виррарика уже пакуют свои вещи, другие же явно не собираются трогаться с места.

— Антонио, что ждет нас теперь?

— Ла Унарре!

— Ла Унарре?

— Да, Виктор, тебе предстоит путешествие на Ла Унарре, — просто ответил маракаме, складывая в мешок свои пожитки. Я подошел к Тайяу и принялся расспрашивать его подробнее:

— Тайяу, ты тоже готовишься отправиться на Ла Унарре?

— Вовсе нет, туда отправятся только самые-самые!

— Почему же только самые-самые, вроде все собираются туда?

— Разумеется, нет — только самые важные персоны — маракаме, уруквакаме, Тамац Кахуллумари, Хулио и те, кого выберет сам Антонио. Он главный.

— А почему же не все?

— В этом нет смысла — дорога очень трудна, и те, кто взберется на вершину, отнесут с собой приношения всех остальных, и поблагодарят Бога за то, что паломничество завершилось удачно, и что он помнит о нас. Это очень святое место — именно там появился на cвет Тамац Кахуллумари, и лишь потом он спустился вниз и помчался на свое нынешнее место, на Хумун Куллуаби, а из отпечатков его следов поднялись розы (пейот), вот почему оно такое святое.

Я повернулся в сторону, где на горизонте должен был маячить пик Ла Унарре.

И в самом деле, он был там, ведь это самый высокий пик среди местных гор. Путь туда так далек, что даже на грузовике и машинах нужно будет добираться несколько часов.

После слов Тайяу я понял, что теварис не светит взойти на Ла Унарре, так как среди нас «самых-самых» не было. Но в любом случае, нужно быть готовым к тому, чтобы доставить паломников к подножию горы.

Я рассказал моим друзьям о предстоящем походе, и мы приготовили наши приношения на случай, если все-таки нам повезет, и нас попросят «сопровождать» старейшин в путешествии к горе. К тому же это даст нам возможность немного подремонтировать машины и сменить масло — они уже давно в этом нуждались. Виррарика, которые не собирались идти на вершину, тоже взобрались на борт грузовика, чтобы воспользоваться тем, что мы будем проезжать через Лос Вальдес и кое-что купить.

Я решил на этот раз ехать в кузове — мне ужасно хотелось послушать, что мои теокарис виррарика будут говорить о прошлой ночи, и может быть, мне тоже удастся поделиться своими впечатлениями. Виррарика, как всегда, были в прекрасном настроении. Мы ехали стоя, привязав шляпы ленточками, чтобы их не унесло ветром. Я стал спрашивать их, как все прошло ночью, и они отвечали — отлично. Они многое увидели и узнали, но от конкретного обсуждения увиденного виррарика уклонились. Из уважения к их чувствам, я сменил тему разговора.

Горы постепенно приближались, и я невольно подумал о том, насколько изменились отношения между индейцами и теварис — холодок недоверия сменился дружелюбием и близостью. Хотя я уже был знаком ранее с половиной паломников, в том числе и со старейшинами, на этот раз все было немножко иначе — я оказался в самой гуще незнакомых хикарерос, многие из которых путешествовали с семьями, а другие присоединились в последнюю минуту. Кроме того, это был первый год пятилетнего цикла, в соответствии с которым хикарерос исполняли свои обязанности, да и вообще первое их паломничество в таком составе, так что не удивительно, что они нервничали. Но теперь, когда цель паломничества была достигнута, все немного расслабились и отношения стали проще.

По мере приближения к месту назначения, пейзаж менялся удивительным образом — перед нами была совершенно плоская равнина, на краю которой, без всякого перехода в виде предгорий или холмов, начали вырисовываться горные вершины. По крайней мере, так казалось с того места, где мы находились. Я уже бывал на Горе, только сейчас мы подъезжали к ней с другой стороны, и я прикинул, что подъем будет не столь легким, как раньше — здесь придется начинать восхождение прямо от пустынного подножия горы, в то время как обычно мы восходили на нее со стороны Реал де Каторсе, то есть почти от самой вершины, куда, к тому же, подходил автобусный маршрут. От его конечной остановки было недалеко до Дворца.