Галина Манукян - Принцип Троицы

— Планы есть у тебя, на самом деле, я тебя просто веду.

— Куда? — не унималась Дина.

— Ты должна придти к состоянию «сильного сердца» — абсолютной неуязвимости…

— Что вы имеете в виду? — не поняла Дина, с изумлением обращая внимание, что черты лица ее собеседницы непонятным образом разглаживаются так, что нельзя было сказать, перед ней сидит молодая женщина или старая, и уж точно теперь никто не назвал бы ее Медведицей. Анна выпрямилась, подтянулась, все еще оставаясь очень крупной, но какой-то ладной, мощно скроенной, и ее объемный голос отражался эхом от скал, играя тембрами, как старинный духовой оргàн, от форте до пианиссимо:

— «Сильное сердце» — это когда тебе хорошо, потому что это твой личный выбор. Это не должно быть связано с проявлениями внешнего мира, это собственная «таковость». Когда у тебя «сильное сердце», ты поступаешь так или иначе, потому что твоему духу это нужно, а не кому-то еще. И ты можешь спокойно сказать кому угодно в любой момент: «Я вас люблю, но я в эту игру не играю». Ты можешь служить только Богу, и то, если выберешь это сама.

— А-а, — недоверчиво потянула Дина, — но если меня шантажируют, как Сет? Когда нет выбора?

— Выбор всегда есть, — отрезала Анна. — Шантаж — глупые, мелкие игры. Как-то недавно сериал показывали про двух братьев, «Побег». Не смотрела? Один другого из тюрьмы вытаскивает, потом наоборот. И вся карусель от государственного заговора до личной мести постоянно вертится на шантаже: «Если ты что-то не сделаешь, то мы тебя… или твоего брата…, или твою любимую…». И конца-краю этому не было, пока главный герой не погиб. Все целехонькие остались, а он погиб. Почему? Не смог выйти за рамки ситуации и посмотреть на нее со стороны. Уж слишком вовлекся. Как и ты…

— Но как… — запротестовала Дина.

— Нельзя воспринимать все так серьезно. Надо уметь играть, — в глазах Анны светящимися точками отражалось пламя, но казалось, что в них пляшут маленькие огненные чертики. — Сет умеет, поэтому пока и выигрывает. Не хочешь с ним поиграть?

— Мне бы его больше никогда не видеть…, - вырвалось у Дины.

— Все равно в игру ты вступила, поэтому надо ее заканчивать. Правила жизни таковы: или ты играешь, или тобой, — жестко отметила Медведица.

Дина насупилась и уставилась на огонь. В спину поддувал холодный воздух от пропасти, и сырая ночь ледяными пальцами пробирала до костей. Съежившись, Дина передвинулась поближе к скале.

— Да у тебя зуб на зуб не попадает, — заметила Анна. — Лови!

В девушку что-то полетело, и тяжелый, как снаряд, плед ударил в грудь.

— Спасибо, — поблагодарила она, — а что вы имели в виду, говоря мне про грехи?

— Ты, по-моему, и так все поняла, — внимательно посмотрела ей в глаза Анна, и Дина опять почувствовала, как ее «сканируют». — Тебе ведь полегчало?

— После исповеди? Да.

— «Доведение ученика до полного отчаяния девять раз очищает его от всех грехов», — повторила Анна. — Ты прошла это. Раскаявшийся грешник, все испытавший на себе и пришедший к Богу, стоит тысячи никогда не грешивших. Как сказал кто-то из мудрых: «… личная добродетель не может претендовать на заслугу, если она не прошла горнило соблазнов». А вообще грех — понятие условное. Когда ты не можешь что-то принять и пропустить сквозь себя, когда какие-либо состояния, эмоции для тебя непомерно велики, они «отпечатываются» на тонких планах, грубо говоря, в подсознании. Подобные отпечатки остаются с тобой, передаваясь от тела к телу, пока ты либо не переживешь подобное заново, либо просто не осознаешь и не расстанешься с ними, как с ненужным хламом. Любой ребенок появляется на свет с целой массой «предкармических состояний». Но это не значит, что его «судьба предначертана», все зависит от выбора в данной конкретной жизни. В русских сказках всегда есть камень на распутье: «Пойдешь направо, пойдешь налево» и так далее. В результате одного и того же предкармического состояния ты можешь порезать палец или остаться без руки…

— Ужас какой, — пробормотала Дина.

— Все нормально, — возразила Анна, — зато очень интересно! У каждого своя головоломка, свой пазл, который мы складываем в течение жизни.

— Но почему именно я? Почему и вы занимаетесь мной? — взмолилась Дина. — Сету я нужна, как жрица, как антенна, проводник с камнями… Боже мой! А вам?! Что вам-то от меня нужно?!

— Давай поговорим с другого конца, — предложила Анна, — чего ты сама хочешь? О чем мечтаешь? А? Вот если не брать эту ситуацию, а вообразить, что ты еще у себя дома, в городе. Чего ты хотела?

Дина задумалась ненадолго, потом сказала:

— Я всегда хотела настоящей любви, встретить свою половинку…

— Это понятно, — кивнула Анна, — встретила?

— Похоже, что да, — созналась Дина, — мне так кажется. Но мы сейчас не вместе.

— Хорошо. Это ясно. И все?

— Хотела духовного развития…

— И как ты его представляла?

— Развитие разных способностей… сверхъестественных. Уметь летать, например, исцелять, владеть телепатией, телекинезом… понимать суть вещей, людей, и потом совершенствоваться, становиться лучше. Хотелось быть, как тибетские или индийские йоги, мастера. Уметь телепортироваться и многое другое, — перечисляла девушка.

— А для чего тебе все это?

— Чтобы…, - Дина думала, как сказать точнее, — чтобы расширить сознание, восприятие, быть как те, кто меня восхищает, хоть в чем-то больше быть похожей на Бога. Раз мы его дети, мы же должны расти, подражая родителю?

— И…

— Быть свободной!!! — Воскликнула девушка.

— Угу. А еще тебе хотелось чего-нибудь? Мечталось о чем-то? — не унималась Анна.

— Да, — опустила голову Дина и прошептала себе под нос, — я мечтала родить ребенка. Сына.

— На кого похожего?

— Ни на кого… — отвернулась Дина, чувствуя, как подступает ком к горлу.

— Я тебя все равно насквозь вижу, — мягко заметила Анна, — просто надо, чтобы ты хоть раз произнесла это вслух.

— Мне неудобно.

— Прекрати! — добродушно усмехнулась Анна.

Дина покраснела и вдруг выпалила, почти зажмурившись:

— На Христа! Мне всегда казалось, что я могла бы родить такого сына… особенного! Но это ложная гордость, гордыня. Теперь и вы думаете, что я сумасшедшая! Да и вправду я, похоже, сумасшедшая.

— Да нет, вполне нормальное желание, — вопреки Дининым ожиданиям произнесла Анна, словно это и стремилась услышать, — ты ведь знаешь: нет ничего невозможного.

— Увы, — помялась Дина, — у такой, как я, вообще детей быть не может, — и подняла на собеседницу огромные грустные глаза, — вы наверняка знаете, что я бесплодна.

— Пока, — добавила та, — и то, потому что сама себе барьеров понаставила… Поэтому твое высшее «Я» выстроило всю ситуацию таким образом, чтобы ты, в конце концов, от них избавилась. К сожалению, для тебя это было проще сделать через страдания. Но, думаю, что теперь с твоим мазохизмом покончено.