Дан Борисов - Взгляд на жизнь с другой стороны

В Адлерском аэропорту нас ждал ПАЗик, небольшой автобус с водителем греком. Сейчас в Красную Поляну идет неплохая дорога, но тогда… многие после этой дороги восстанавливали здоровье до самого отъезда. В тот раз я впервые летел самолетом и уже схватил дозу адреналина. По дороге к турбазе добавка оказалась больше на порядок. Я сидел в автобусе сзади справа и, когда мы выехали на серпантин, ощущение было такое, что я лечу над пропастью, казалось, вот-вот и мы туда свалимся, особенно, когда появлялись встречные машины, с которыми, вроде бы разъехаться было невозможно. Общее плохое настроение усугубил валявшийся внизу вверх колесами сгоревший грузовик.

Острая красота гор, перемешавшись с мерзким страхом, создавала гремучую смесь восприятия действительности, терпеть которую долго не было никакой возможности. Наш грек и другие, встречные, местные водители, казалось, ехали недопустимо быстро, но дорога не кончалась, эта мука тянулась и тянулась. Мы ехали часа полтора, которые показались вечностью.

Выходили из автобуса, особенно женщины, винтом. Но отошли быстро. От гремучей смеси осталась только красота. Сейчас эта турбаза некоторым показалась бы совковой и некомильфотной, но тогда у нас было впечатление, что мы попали в рай. Уютные номера, с балконами, под которыми изредка проплывали облака, хорошая столовая, крытый бассейн и главное… бесподобно красивые горы.

Вновь прибывших, в том числе и нас, сразу зачислили в походную группу, чтобы привыкали друг к другу. Группа вместе ходила в столовую, проходила какие-то инструктажи и прочие мероприятия, имела своё время в бассейне. Из группы я запомнил двух курсантов и двух толстушек, за которыми они ухлестывали в чисто армейском стиле, одного приятного полковника, противного майора, спасшего потом в горах мне жизнь. Была у нас рыхлая и добрая девушка Ольга, еще генеральская дочка с матерью, которые ходили только вдвоем с высоко поднятыми носами и в стороне от остальных, недостойных по своему положению столь высоких особ. Была у нас группа немцев, офицеров дружественной армии ГДР с женами.

Особое место в группе занял один капитан первого ранга. Он приехал на Жигулях из своего Североморска, что по тем временам мне уже казалось подвигом. Это был настоящий флотский капраз, боевой мужик, но был у него один недостаток – зеркальная болезнь . Большой живот сам по себе уже доставляет неудобства, но есть и дополнительные, одно из которых – невозможность увидеть свои половые органы без помощи зеркала, поэтому такую ситуацию некоторые называют зеркальной болезнью.

Перед самым походом вся группа плавала в бассейне. Капраз опоздал и решил появиться с шиком. У них на флоте шиком считалось встать на руках у края бассейна и войти в воду кувырком из этого положения. Он прошелся через всё помещение на самое заметное место, сделал стойку на руках и достаточно элегантно вошел в воду. Всё было бы действительно шикарно, если бы капраз не забыл надеть плавки. Ему самому из-за живота ничего не было видно, да и остальным видно было только сзади, но когда он встал на руки, и живот вместе со всем остальным свесился вниз… это было зрелище! Капраз всё понял, войдя в воду. Он быстро выскочил из воды и скрылся в раздевалке. Больше мы его не видели – пока мы заканчивали моцион, одевались и выходили из бассейна, он собрался, сел в свою машину и уехал.

В Красной Поляне я впервые понял вкус вина. На турбазе не было сухого закона, но купить водки было негде. Не помню, кто у нас оказался специалистом по домашним винам, но в первый же день мы подались в поселок, имея при себе желтый от осадка графин из номера. Красная Поляна тогда была совсем не похожа на нынешний «Беверли-хилз». Это был очень скромный поселок с примкнувшей к нему чуть ли не палаточной профсоюзной турбазой. В центре поселка была немощеная площадка с маленьким базарчиком в виде небольших деревянных прилавков с тесовой крышей. За пустыми прилавками сидели неприветливые южные женщины в темных одеждах. На вопрос, нет ли у них вина, они хором закричали, что нет и знать никто не знает, что такое вино.

Мы пошли дальше. У одной из калиток стояла женщина русского вида, в белом платочке. Услышав про вино, она сразу пропустила нас во двор и усадила за стол под большим деревом. Через минуту она выставила на стол прохладный кувшин и стаканы. Мы попробовали по полстаканчика. Вино показалось мне изумительным, но наш спец поморщился и попросил принести другое. Просьба была исполнена моментально. Это вино для меня было столь же прекрасным.

Не знаю, что было причиной моего восхищения этим вином. В Москве всегда были дорогие марочные вина, иногда я выпивал этих вин понемножку, но они мне никогда не нравились, казались никчемной кислятиной, а здесь то ли обстановка свободы, то ли горный пейзаж и воздух сыграли какую-то роль, но эта прокисшая Изабелла показалась мне неземным напитком. Мы выпили еще по стакану, наполнили свой графин, расплатились и, слегка отяжелев, подались мимо базарчика к своей турбазе.

Увидев у нас графин с вином женщины за прилавками недовольно загуркали. Одна из них, худая женщина в черном платке, с орлиным носом. Вышла вперед.

– Где брали вино?

– Вон в том доме.

– Где? У этой… (пип)… ну-ка, дай попробовать!

Дали. Это нужно было видеть! Она отлила из графина во взявшийся откуда-то стаканчик и брезгливо поднесла его ко рту. Еще не успев налить вино в рот, уже извергла его оттуда через сжатые губы, как будто на белье под утюг.

– Тьфу! Уксус! Отрава! Она их отравить хочет! – она обращалась, естественно, не к нам, а к своим подругам, а потом только к нам: – Попробуйте это!

На прилавке появилось вино. Мы по очереди приложились к стаканчику. Вино было совсем другим, но действительно более благородным и вкусным. Однако вылить вино из графина, не смотря на настойчивые предложения, мы отказались. Для нас нашли трехлитровую банку с крышкой.

Принесенное вино мы выпили после ужина. Вино из графина было слаще, чем из банки, и действительно немного отдавало уксусом, но мы не вылили не капли. Опыты по изучению вина мы продолжали до самого исхода с турбазы, да и в походе тоже.

Организованные походы с турбаз всегда делаются по установленным маршрутам со стоянками в отведенных местах, а на Кавказе эти стоянки еще и оборудуются специально – такая оборудованная стоянка называется приют . Эти приюты хорошо известны не только туристам, но и местным жителям. Выходишь утром умыться на речку, а там уже сидит такой усатый в папахе. Рядом с ним бочонок с краником, оборудованный лямками, как рюкзак. Сидит и молчит, косит под не знающего русский язык.

Русский они все знали, а молчали, потому что стыдно за паршивое вино. Чего только туда не добавляли, чтобы с ног валило: и карбид, и табак, и бог его знает еще что, вроде сушеного куриного помета. Даешь этому немому двадцать копеек, он наливает стакан и подает. А сидит он под алычой, потому что это паршивое вино надо закусывать.