Дан Борисов - Взгляд на жизнь с другой стороны

– Вы смотрели фильм «Хроника пикирующего бомбардировщика»? – это пилот, обернувшись к нам, кричит, – Если не смотрели, сейчас увидите. Пристегнуться всем!

Самолет опрокинулся на левое крыло и заскользил боком к просвету в облаках. Я еще толком не успел испугаться, когда фюзеляж крутанулся в другую сторону. Меня вдавило в сиденье. У меня было впечатление, что перегрузка еще не кончилась, когда мы плюхнулись на взлетно-посадочную полосу.

– Всё, ребятки, можно сушить штаны, приехали.

На удивление здесь внизу дождя не было, аэропорта тоже. Был диспетчерский пункт, рядом с которым тарахтел старенький автобус. На этом автобусе нас привезли в мрачный поселок, состоящий из нескольких бараков, один из которых должен был стать нашим домом на два месяца.

На ночлег мы разместились в одной комнате. Душновато, но не так промозгло. Я проснулся на самом рассвете от холода, странного звука и осознания постоянного неудобства. Я понял, что уже неоднократно пытаюсь закрыть одеялом то голову, то ноги, при этом незакрытая часть как-то странно болит. Окончательно проснувшись, я увидел удивительный потолок. В своей середине он был белый, а ближе к краям темнел, в углах становясь совсем черным. Проснулся не только я – с разных сторон слышалась мрачная ругань. Один уже встал совсем – маленький грузин, спавший в углу, около окна. Он уже оделся и обулся, и направлялся к двери.

– Что за хрень такая? Что это так гудит?

– Спать невозможно, мать… мать… мать…

Грузин только взявшись за ручку двери, заговорил:

– Ребята, это комары… это я виноват. Ночью душно стало… ну, я окно и открыл.

И исчез за дверью подлец во избежание суда Линча.

С момента приземления на остров, стало понятно, почему цари ссылали сюда неугодных. Всё здесь было какое-то унылое и диспетчерская вышка, и эти бараки, и серый песок вокруг, и чахлые, низенькие хвойные деревца, которые, как потом выяснилось, назывались кедрачом. Поражало еще отсутствие людей. Со вчерашнего дня мы видели только двоих – шофера автобуса и тетку, открывшую нам барак. Поселок выглядел совершенно пустым. Такое было впечатление, что мы на необитаемом острове. До прибытия основной группы нам делать было нечего, и мы пошли разведывать местность. Дороги здесь на севере Сахалина все были грунтовые. Влево от сквозной аэропортовской дороги ответвлялась более узкая, уходившая в заросли кедрача. По ней мы и решили прогуляться.

Выглянуло солнышко, настроение улучшилось, даже комары от солнца попрятались куда-то. Через полкилометра нам открылось чудесное большое озеро с изумительно чистой водой. Мы дружно разделись догола и бросились в воду. В холодной воде долго находиться не было возможности, а на солнце было достаточно тепло, тем более, если поиграть в догонялки и пробросаться горячим песком. Мы настолько увлеклись игрой, что не заметили, как на берег вышли женщины с бельем для полоскания. Это было настолько внезапно, настолько мы не ожидали увидеть на этом диком острове людей вообще, а тем более молодых женщин, что мы даже не прикрылись руками, просто остановились, и смотрели на них, открыв рот. Очевидно, наше присутствие тут, да еще в полном неглиже, было также полной неожиданностью для вновь подошедших дам. Они тоже замерли на месте, потом завопили дурным голосом:

– Дикари-и-и-и-и.

– Дикари. А-а-а-а-а.

И бросились бежать со всех ног, теряя белье из своих тазиков.

Вот тебе и необитаемый остров.

Чем-то похожий, хотя и противоположный по смыслу, случай произошел примерно через месяц после этого. Мы с приятелем зашли в магазин в Охе купить выпивки, в нарушение сухого закона, который был у нас там установлен. Из выпивки там был питьевой спирт в пол-литровых бутылках с синими этикетками, двадцатиградусное вино «Гранат» в трехлитровых банках и шампанское вполне обычное, как в Москве, которое разбиралось за три дня после прихода парома с материка. Магазин был еще закрыт на обед, и рядом с входом стояло еще несколько человек. Мы решили подождать здесь же. С нами разговорился бомжеватого вида мужичок (там это называется «бич») и, явно чувствуя вопрос нетактичным, все же спросил:

– Вы, ребят, наверное, с периферии ?

Мы оба задумались и не нашлись, что ответить. Да, одеты мы были грязновато, прямо со стройки. Наша студенческая форма уже порядком пообтрепалась, видок аховый, но всё же? Город Оха на севере острова даже для Сахалина является окраиной, в сравнении, скажем, с Южно-Сахалинском. Т. е. это периферия даже для Сахалинской области, так откуда же мы тогда могли приехать? Из Лондона? Или совсем уж с Луны?

Вот так и начинаешь понимать, что всё в жизни относительно.

Работа там была такая же бардачная, как и по всей стране. Усугублялось это тем, что нами затыкали дырки, где совсем уж никто не хотел работать и тем, что командир со своим «штабом» были, мягко выражаясь, дураки. С самого начала я попал на строительство тепличного комплекса. Там, к моменту нашего прибытия, на площади примерно триста на триста метров стояли металлические каркасы теплиц на бетонных фундаментах. Несколько раньше выяснилось, что фундаменты нужно было засыпать песком и на этот песок выложить бетонные плиты. Ни бульдозер, ни кран туда попасть не могут – каркас мешает. Всё… стройка встала. Но тут приехали дурачки студенты, получили в руки лопаты и перебросали песок на 150 метров к центру теплиц, а потом двухсоткилограммовые плиты на ломах вчетвером туда же. А расценки, как у подъемного крана и бульдозера! Поневоле запьешь, когда это безобразие по 12 часов в день, плюс дорога, и без выходных.

Правда, один выходной у нас получился. В тот день Оху посетил царь Сахалинской области – первый секретарь обкома «товаришчь» Озеров. Чтобы не запылить его машину, ни один грузовик на дороги не выпустили.

Второй объект у меня был интересней. Мы бетонировали нефтеналивные баки, построенные тут японцами сразу после 1905 года. Работа здесь казалась менее бессмысленной, тем более, что мастер постоянно подкармливал нас очень вкусной сушеной корюшкой.

Кстати, о еде. Поварихи были наши, девчонки из нашей группы Купчиха и Свинина, но это не помогало так, как на картошке в Протасовке на втором курсе. Продукты были из рук вон. Крупа, тушенка. Молоко, яйца и картошка только в виде порошка. От цинги спасались привезенным с собой в огромном количестве чесноком. Сигареты нам выдавали каждый день по пачке слегка подпорченной плесенью «Звездочки». До этого я эти пачки с мотоциклистом на фоне большой красной звезды видел только в фильмах про войну – эти сигареты прекратили выпускать еще в 1948 году. Самое удивительное, что в магазинах не было рыбы. Океан – вот он! Один раз, впрочем, мы отдуплились. Открылся магазин в нашем поселке, (продавщицу выпустили из-под следствия). Она открыла бочку пряной селедки. Мы её ели, прямо не чистя, просто резали на куски и ели. Но радость оказалась не долгой, продавщицу сразу арестовали опять.